Алла Драбкина - Меня не узнала Петровская

Рассказала Зосе про Пушкина. Она на меня глаза вытаращила, как на чудо, и стала говорить, что она давно догадывалась, что во мне что-то не так.

Зачем я ей сказала? Ведь это только догадка, а Зося еще раззвонит.

Потом Зося спросила у прохожего, который час, и выяснилось, что уже семь.

Тогда Зося заплакала, потому что оказалось, что она прогуляла со мной уже полтора часа и ее теперь убьют дома.

Мне было ее ужасно жалко.

Потом я была дома. Смотрела телевизор.

Потом думала об Алешке. Больше так нельзя! Надо что-то предпринять! Может, пойти в драмкружок? Он там уже давно. Но вдруг отвергнут? Тогда будет очень стыдно. Но я иногда чувствую, что должна играть. Должна, потому что меня обуревают различные страсти и мне их некуда девать.

Спокойной ночи, Алешка.

Праздник. Были на демонстрации. Ходили всем классом. И Крючок тоже с нами. Никогда не оставляет нас одних. Молодецким голосом пела песни и держала меня под руку. Очень приятное соседство. С одной стороны Крючок, с другой — Зося. Удовольствие ниже среднего.

Сегодня на демонстрации произошло одно событие — мальчишки впервые ходили с девчонками под ручку. Великорожин прицепился к Гущиной, Дмитриев — к Дерябкиной, а Колька Смотряев — к Милке Маняшиной. Смотреть противно. Милка все еще с Гущиной и Дерябкиной. А Кашин… Кашин прицепился к Зосе Щукловой с другой стороны, так что мы с ним могли общаться через Зосю.

Крючок пела тоненьким голоском «Комсомольцы-добровольцы». А потом… Гущинская шестерка «потерялась». Пока мы с Крючком, с Зосей и с Кашиным их искали — растеряли весь класс.

Тогда Крючок сказала, что мы, наверное, замерзли и что она недалеко живет и приглашает нас к себе. Я думала, что Кашин не пойдет, поэтому начала отказываться, но, когда он сказал, что пойдет к ней, — я согласилась.

Оказывается, она неважно живет. Маленькая такая комнатушка, в которую без конца суют нос её племянники. Какие-то малолетние и нечёсаные дети. Я так и не разобралась, сколько их там, и кто мальчик, а кто девочка. Ужасно зловредные дети. Я бы на ее месте отшлёпала их хорошенько и выставила за дверь. А она с ними ласково. Не то что с нами в классе. В классе ее все боятся. Вообще, дома она совсем не такая, как в школе. Тихонькая, очень маленькая без своих огромных каблуков, даже голос совсем другой.

Налила нам по рюмке кагора из откупоренной бутылки. «А то вы замёрзли, а тут вино от друзей осталось».

Она что-то очень много говорила про своих друзей, что она никогда не бывает дома одна — к ней все время приходят друзья. Вообще-то не похоже. Если уж к ней так часто ходят друзья, то зачем она нас так уговаривала зайти?

Потом они с Кашиным говорили об актерах. Крючок считает, что лучший актер — Смоктуновский. А Кашин больше всех любит Юрского. Я тоже больше всех люблю Юрского. И не потому, что так думает Кашин. Я ужасно люблю Юрского. Хорошо, если он будет играть Пушкина, хотя он внешне и не похож. Зося тоже вставила свое слово. Она сказала, что самый лучший актёр — Жан Маре. Ха-ха! Хоть бы раз Зося сказала что-нибудь впопад.

Крючок много знает о кино и театре. Как будто каждый день ходит. И всех актеров знает, и режиссеров. И об актерах она все знает, кто на ком женат, кто кого любит. Я даже не ожидала, что она с нами будет об этом говорить. Даже про знаменитых музыкантов все знает. Правда, Кашину, по-моему, это неинтересно. Он даже огрызнулся, ной жизни актеров никому нет дела, но Крючок сказала, что он ещё очень маленький и ничего не понимает, что актерская братия — это жуткая богема и рутина и что если Кашин собирается поступать в режиссеры, то должен это серьезно продумать.

Тогда Кашин стал рассказывать про своего Игоря Александровича. Игорь Александрович учится на четвертом курсе театрального института и ведет наш школьный драмкружок. Все в кружке от него без ума. И никакой он вовсе не богемщик.

В общем, они, как всегда, поругались с Крючком, но теперь-то я точно знаю, что Крючок его не возненавидит. Все-таки какое-то чувство на людей у Крючка есть. Вот чего она так прицепилась ко мне и к Кашину? Ведь мы не отличники, не подлизы, не сплетники, а она нас любит. Что у нас с ней общего? Ну, честная, ну, добросовестная, и работать хочет по-настоящему, а чего-то у нее не хватает. Может, родители ее плохо воспитали? Хотя человек сам себя должен воспитывать, а если он этого не может — значит, это еще не человек, а что-то вроде Зоси Щукловой. Вот как я стремлюсь полюбить ее… Заступаюсь, по математике и литературе помогаю, с классом из-за нее поругалась, но в глубине души у меня только жалость, но не любовь и не уважение. Просто я думаю, что лаской можно сделать больше, чем презрением. И вообще я не умею быть беспощадной. Когда другие беспощадны — мне жалко. А вот Кашин умеет. Он именно беспощаден. Теперь я знаю, почему его в классе не любят. Потому что он не стремится. Все думают, что он шалтай-болтай, а он просто не снисходит до остальных. Ему плевать. Хотя… За Зосю-то он заступается. Вот и пойми его.

Ладно, я отвлеклась. Когда мы вышли от Крючка, Зося сразу же стала поливать ее всякими грязными замечаниями. Ей совсем не стыдно, что ее только что накормили, что с ней только что по-человечески разговаривали. Где там! Ей просто хотелось угодить нам с Кашиным, вот она и тарахтела. Все-таки у Зоси рыночное воспитание, а никак самой не додуматься, что, когда уходишь от человека, просто неестественно подло вообще говорить о нем что-либо. Мы с Кашиным молчали, нам из-за Зоси было неудобно. Кашин болтать не будет, но я знаю, что в отношении Крючка в нем ничего не потеплело. Он всё-таки жестокий. Скажи ему об этом — он будет возражать и говорить, что он не жестокий, а просто объективный. А я… я не объективная. Я не могу не любить людей, которые не сделали лично мне ничего плохого. Да! Я не могу обвинять тех, кто лично ко мне всегда тепло и хорошо относился. Я и люблю, и ненавижу совсем не объективно, как ни стыдно в этом сознаваться.

Я не подхожу Кашину!

Он проводил меня до дому. Спросила, где он будет в праздники. Сказал, что с драмкружком и с Игорем Александровичем едут за город. Смотреть, как приходит зима, и печь на костре картошку. Этот Игорь Александрович! Как будто у него нет девушки, чтоб с ней проводить праздники, а не с ребятами. Спросил, где буду я. Я сказал, что дома, и убежала не простившись, потому что плакала. Вечером сидела дома и смотрела праздничный «Голубой огонек». Тоска!

Деваться некуда. Родители звали с собой в ЦПКиО, но я не поехала, потому что ненавижу эти парки с подстриженными газонами. Сейчас бы в лес с Кашиным, но… Писала стихи.