Ирина Костевич - Мне 14 уже два года

— А где цены брали?

— На сайте магазина, который красками торгует.

— Только дебилы покупают в магазинах!

— А остальные где???

— Блин, живешь в та-аком городе, и даже не знаешь, где нормальные люди всё покупают?!!

— Не-а.

— На «барахолке», конечно! Все равно весь товар с Китая. В магазинах то же самое — но там накрутки идут, получается в две цены. Ты б на строительный базар сходила, а то — «на сайте»…

— Откуда ты все знаешь, Сана?

— Поживешь с мое, и ты узнаешь…

— А сколько тебе?

— Двести восемьдесят три…

Ну как с ней нормально разговаривать?

Сана написала мне на бумажке удивительно ровным и красивым почерком название рынка, номер контейнера и имя продавца:

— Он из детдомовских тоже, скажешь — от меня, нормально все сделает, найдет, чего тебе там надо, — королевским жестом Сана протянула адрес, — дарю! И тут еще мой номер: Кайра если перезвонит тебе, будь другом — звякни, расскажи, чего там с Нуриком. Ну, и единиц мне скинь, хоть немного, ладно?

— А ты меня со своим дедом-художником познакомишь?

— Вот надо тебе? Хорошо — оклемаюсь немного, познакомлю! А, чё-то устала я, пойду.

Так мы и расстались. Я шла такая радостная, будто крылья за спиной выросли.

У меня появился еще один друг! Которому я нужна и с которым мне интересно так, что дух захватывает.

С тетей Розой тоже удачно вышло. Она сразу вспомнила хорошего психотерапевта и пообещала всё организовать. Только сказала, что придется потерпеть недельку — его сейчас в городе нет. А ещё мы с татешкой договорились съездить вдвоём на строительный рынок.

Полдня я просидела дома над орнаментами. Когда рисуешь, время идёт иначе. Поесть, и то забываешь. Тетя Роза ворвалась в квартиру, как маленький вихрь, заторопила, закрутила — и вот мы уже на рынке. Только припозднились — продавцы собирают товар, и грузчики с тележками носятся по рядам с криками «Жол! Жол!» [12] «Дорогу! дорогу!» (пер. с казахского). Смотрю; а некоторые из этих лихачей — мои ровесники, а то и младше. Работают же день-деньской. Придет зима — будут тут бегать по холоду, в сырости… Я зябко передернула плечами.

— Чего, жаным? — забеспокоилась татешка.

— Да ребят этих жалко. Совсем еще дети.

— Жалко… — татешка вздохнула. — Жалко, и помочь нечем. Только что молиться о них. Чтоб не заболели, не спились, выросли как следует — родителям опора на старости лет. Вот кому-то Кодай детей даёт, а кормить их нечем. А я бы… все отдала своему ребеночку — только не приходит он в мою жизнь.

Мне на базаре очень нравилось. Столько непонятных предметов, новых ощущений… Кое-что надо запомнить — может, нарисую потом.

Указанный Саной контейнер нашёлся легко.

— Только мы пока не покупать, — смутилась я. — Нам цены узнать нужно. А потом мы к вам придем.

Веселый парнишка кивнул, взял мой список необходимого, пробежал глазами.

— Это есть, это есть, этого нет. У соседа есть. Маке, у вас вот эти краски почем? — окликнул он пожилого мужчину, стоявшего с товаром напротив.

Быстро все подсчитав, сунул список с уже проставленными ценами. Оксана была права: действительно, получилось в два раза меньше.

— А краски хорошие?

— Как румянец на твоих свежих щечках, красавица! — засмеялся пожилой продавец.

А молодой спросил:

— Ты Сану скоро увидишь? Передай, а, — парнишка достал кошелек, вынул из него тысячу тенге. Затем, окликнув проходившую мимо торговку фруктами, купил у нее ананас. — И это. Точно передашь, а, красотка?

Я смутилась и кивнула.

— А неплохая, видать, эта твоя Сана, — сказала татешка, ведя меня обратно через базар — смотри-ка, ананас какой! Это ее парень, что ли?

Я в ответ помотала головой.

— А-а… Поклонник, значит. Передам ей, конечно передам. А ты вот, жаным, посмелее с парнями будь. С ними шутить надо. Он тебе — слово, ты в ответ — десять! Они это — ой, как любят! Потренируйся сперва. Что хихикаешь! Маленькая совсем ещё у меня… Вот приедет мама — и не вспомнишь свою татешку…

— Тетя Роза, ну что вы! Я вас всегда буду помнить! — я беру татешку под руку и прижимаюсь к ней. Она идет со мной по базару, довольная, как слон.

В обед приезжают мама с папой!!! И я опять прогуливаю школу. Да все равно сегодня- последний день. Перебьются без меня. Совсем мне некогда…

Мы на татешкиной машине несемся к вокзалу. Мама звонит мне каждые пять минут. Интересно, кто будет на вокзале первыми — мы или родители? Папа подзуживает свою сестрицу: «Жми на газ, Роза! Работай-работай! А мы отдыхаем, в купе сидим, в окошко смотрим… Но доедем быстрее…» Татешка вскипает, злится на пробку. Подмигивает: «Ничего, жаным, прорвемся! Верь тете Розе-гонщице!» Смешные они с папой — как дети малые, дразнят друг друга.

Выскакиваем мы на перрон, а поезд уже тоже подъехал и только-только затормозил. «Один-один!», — довольная, подводит итог тетя Роза.

А вот и нужный вагон. А вон и лицо моей мамы в окне.

— Мамочка! — я несусь к вагону.

Может, это и по-детски — такая огромная девушка так радуется своей маме, но мне на мнение окружающих как-то фиолетово. Наконец-то ее можно обнять, понюхать волосы, поцеловать. Тут меня хватают сильные руки.

— Мируся, а выросла-то как…

А это — мой папа! И я прыгаю в его сильные объятия.

Мама начинает плакать от радости. Папа обнимает нас и отводит в сторонку.

— Подождите. С багажом разберусь…

Когда на секунду отрываюсь от мамы, перехватываю ревнивый взгляд тети Розы. Улыбаюсь, машу ей рукой и опять зарываюсь лицом в мамино мягкое плечо. И ничего мне больше не надо.

Сегодня мы все ночуем у бабушки. А завтра… Завтра мы идем смотреть нашу НОВУЮ КВАРТИРУ. Бедная Сана — вот как она живет без семьи и еще не сошла с ума от одиночества? Хотя, потихоньку сходит, бедная. Я же — снова обычная домашняя девочка. А меня рисовать-то мама с папой отпустят?

А подруги мои им понравятся? Ну, насчет похожей на дельфина респектабельной Вики я даже не сомневаюсь. А что они скажут, когда увидят (и главное — услышат) безбашенную Алю? Про Сану вообще молчу… А как отнесутся к группе «ВАМ!» и нашей идее с больницей?

А ведь мама с папой еще не в курсе истории с бабушкой…

Вечером мы валялись с мамой на диване. Я хотела рассказать ей все-все, но… Представила, как она расстроится и промолчала. Просто прижалась к ней посильнее. И мама мне мало что рассказывала про Астану. Только сказала, что сильно устала, и больше никуда не хочет уезжать. Кажется, и мама не хотела меня огорчать.

— Давай больше никогда не расставаться! — предложила я.

— Не так! Давай не делать больше того, чего мы не хотим! — поправила мама. — Ведь я ужасно не хотела ехать на эти заработки. Лучше бы здесь работу нашла получше, и тогда моя Мышка (тут мама обняла меня покрепче) была бы со мной. Астана — город будущего. Обживать там много надо. Тяжело это — обживать новое. Надо очень много сил. Много-много.