Франтишек Лангер - Братство Белого Ключа

— Аминда?

— Или не Аминда?

— Вон у нее кружок вокруг правого глаза!

— Значит, Аминда!

И вдруг все разом закричали:

— Вор! Вор!

Сбежались взрослые, кто-то успел уже схватить пана писателя за галстук. Но тут на помощь подоспел полицейский, и пан Коничек тотчас же показал ему свои документы. Полицейский объяснил собравшимся, что перед ними известный писатель, и толпа разочарованно разошлась. Подумаешь! Собачий вор куда интереснее.

Пан Коничек отправился дальше вдоль бесконечной деревянной стены, отделявшей вокзал от улицы. Не успел он пройти и полпути, как его обогнал какой-то мальчишка, скосил глаза на собаку и громко свистнул. Через минуту десять мальчишек окружили писателя, и все началось снова:

— Аминда?

— Нет, не Аминда!

— Это она!

— Вор! Вор! Держите вора!

А пан Коничек, вспомнив, что когда-то занимался спортом, немедленно пустился в бегство. Длинная деревянная ограда не позволяла ни свернуть, ни спрятаться. В конце концов двое солдат из авиаполка схватили писателя и держали его до тех пор, пока не подоспели ребята с известием, что Ферда уже помчался за полицейским. Ну, конечно, вскоре все встало на свое место, как и в первый раз. Наконец пан Коничек без всяких происшествий добрался до Главкова моста и сел в такси. Но он не заметил, что за ним снова спешит пятерка ребят, что они долго уговаривали шофера, пока тот наконец не сел в машину и не погнался за такси, где спокойно восседали писатель и Аминда. Вскоре какая-то машина обогнала их такси и резко затормозила впереди. Пришлось остановиться. Из машины выскочили шофер и пятеро мальчишек, и, пока водители обменивались взаимными любезностями, ребята позвали полицейского. Дело кончилось тем, что шофер, которого ребята упросили следовать за такси, соблазнив наградой в двести крон, пытался их отблагодарить парой подзатыльников. Однако великодушное сердце писателя воспротивилось этому жестокому решению. Пан Коничек дал водителю двадцать крон, и тот отвез ребят на место своей прежней стоянки, у Главкова моста.

Итак, Аминда вернулась к законному хозяину.

На следующее утро в школе Штедрый не удостоил Ярку ответом, когда тот поздоровался с ним:

— Привет, Шерлок Холмс!

Даже Соучек повторил эти слова. Еще немного — и прилепилось бы к Штедрому обидное прозвище. Но, когда кончились уроки, все увидели возле гимназии… Да! Пан писатель Коничек вел на поводке собаку. Фокстерьер с «моноклем» на правом глазу. Пан писатель остановил Ярку и осведомился, кто из его коллег пан Штедрый. Потом он горячо обнял Штедрого, пожал ему руку и принялся без конца благодарить за Аминду. Братство застыло от удивления. Так, значит, Штедрый им ничего не сказал!

Он молчал и теперь, когда пан Коничек ушел со своей Аминдой. Братство могло сколько угодно приставать с расспросами — Штедрый не сказал ни единого слова о «своем методе», с помощью которого он «выследил» Аминду. Ну что ж, все знаменитые сыщики были такими же молчаливыми и скрытными, когда дело касалось профессиональной тайны. Штедрый спокойно купался в лучах своей славы, даже не вспомнив об обещанных в награду двухстах кронах. Удивительно! Но еще удивительней, что забыл о них и сам пан Коничек. Писатель с наслаждением бродил в обществе своей Аминды по улицам. Встретив как-то дядю Яна, он сказал:

— Пожалуй, я не пожалел бы две сотни крон, чтобы узнать, как этот мальчуган разыскал Аминду. Получился бы отличный рассказ.

ебята, — сказал Ярка, — мне нужна ваша помощь.

Такие слова не нуждались в ответе.

— Пусть завтра каждый захватит из дому что-нибудь съестное. Например, рогалик с маком — он очень любит рогалики, но только мягкие. А еще лучше пирожок. Встретимся в парке за Земским музеем.

— А зачем?

— Понимаете, я хочу взять у одного человека интервью. Это значит, я расспрошу его о всяких вещах, а потом запишу ответы. Поговорим о жизни… ну, и вообще обо всем интересном. Правда, я не понимаю, как все это можно одновременно: расспрашивать и записывать. Вот я и решил, что спрашивать будете вы, а я стану записывать его ответы.

— Страшно интересно! — сказал за всех Штедрый.

Назавтра ребята сидели в парке за мрачной стеной громадного здания музея.

— Вон он! Идет! — воскликнул Ярка.

По дорожке шел старичок. Нельзя сказать, чтоб уж совсем старый, но уже преклонных лет. Таких старичков обычно называют дедушками.

На нем была буро-зеленая куртка, на голове — такая же фуражка, а под носом — такого же цвета усы.

— Да ведь это обыкновенный сторож!

— Ну, тогда слушайте. Это человек эпохи… Хотя нет, пусть он сам вам расскажет, а то скажете, что я вру.

Дед медленно брел по дорожке. Заметив Ярку, он кивнул приветливо головой. А когда Ярка вынул бумажный пакетик с двумя маковыми рогаликами, дед совсем расплылся в улыбке и направился прямо к Ярке.

— Вот так встреча, молодой человек! Ведь мы уже знакомы с вами, не так ли?

— Я принес вам два мягких рогалика с маком.

— И приятелей привели?

— Ага.

— А они, наверное, тоже что-нибудь принесли…

Ребята залезли в свои карманы, и на скамейке появились еще два рогалика, пирожок, оладьи и ватрушки с вишнями.

— Как на рождество, как на рождество! — засиял дед.

— А вы, дедушка, не расскажете ли нам чего-нибудь? — попросил Ярка.

— Ну что может рассказать такой человек, как я? Целые дни я провожу здесь. — И дед махнул рукой на заброшенный парк и темную стену музея с окнами еще более мрачными, чем сама стена. — Вы, люди ученые, знаете во сто раз больше меня.

— Мне бы хотелось, — ответил Ярка, — чтобы вы рассказали моим товарищам…

— Ах, о том советнике, который в нашем музее людей пугает? Ну да, он умер пятьдесят лет назад и приказал перед смертью все свои мундиры, книги, письма и все наряды жены уложить в сундуки и засыпать нафталином. А через сто лет открыть и показать людям, как жили в его время. Говорят, он теперь встает каждую полночь, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Так рассказать вам о нем?

— Нет, о советнике не нужно. Лучше расскажите нам про свою молодость. Знаете, о том каменном веке, о котором вы уже мне говорили.

— Вот дьявольщина!.. Не может быть, что и об этом рассказывал! — Дед задумчиво покачал головой.

Но Ярка не позволил сбить себя с толку, сунул опять руку в карман, и на скамейке появились две сигары. (Вечером после ужина пан Кубат немало удивится, когда обнаружит вместо шести сигар всего четыре.) У деда от радости затряслась голова.

— Ба! Да вы и впрямь достойный молодой человек, если не забыли о старике! Расскажу, расскажу все, что пожелаете.