Януш Домагалик - Принцесса и мальчишки

— Можно и так, конечно, — буркнул Котлярек. — Но вы же отлично знаете, что Магде нет равных.

— А может, она примчится в последнюю минуту? — подала мысль Зоська. И в ожидании поддержки взглянула на Сикору. Но он состроил гримасу, означающую, что не верит в приход Магды. Зоська тотчас перестроилась: — А впрочем… пусть председатель решит, кому петь вместо Магды. И кончим с этим, а то поздно уже.

И тут заговорил Росяк:

— Послушайте… если вы не против, я мог бы спеть балладу. А? Как вы думаете?

Никого это особо не удивило. Все знали, что Росяк поет. Пел он как-то в дуэте с Новицкой, солировал в школьном хоре. Именно он попеременно с Котляреком организовывал костры в летних лагерях и на экскурсиях.

— Можно попробовать, — буркнул председатель.

— А гитара? Ты что, без гитары будешь петь? — забеспокоилась Зоська. — Это ж никуда не годится.

— У меня есть гитара!

— Что? — спросил Котлярек, словно не расслышав. — Что у тебя есть?

— У тебя есть гитара? — удивился Витек Окуньский и подошел поближе. — Ты что-то загибаешь, братец, ведь у тебя никогда ее не было!

— Не было, а теперь есть. Что тут такого? — спокойно сказал Росяк, пожав плечами. — Я полгода копил деньги и наконец купил ее.

— Когда? — допытывался Окуньский. — Когда купил? Я ничего не знал.

— Да успокойся ты, Витек! «Когда», да «когда»… Потом будешь расспрашивать, нет уже времени на разговоры! — злилась Витвицкая. — Раз есть у него гитара, пускай мчится за ней домой. Да поживее!

— В самом деле, пусть Росяк летит за гитарой. И пусть поет.

— А прожектор? Кто будет обслуживать прожектор на балконе? Это не так-то просто, — вспомнил Пустецкий.

— У прожектора меня с успехом может заменить Окуньский, — предложил Росяк. — Витек, правда? А боковой и верхний свет любой может включать и выключать. Хотя бы и Котлярек.

— Ну, только не любой! — вознегодовал Котлярек. Он посмотрел на мальчиков и вдруг решился: — Ладно, пусть будет так. Окуньский возьмет на себя прожектор на балконе, Пустецкий заменит Окуньского. Росяк будет петь. Беги за гитарой! Чего еще торчишь тут?

— А мне не нужно никуда бежать, гитара здесь, со мной, — улыбнулся Росяк. Но тут же понял, что улыбка была совсем не к месту. На него посматривали как-то странно. А может, ему только почудилось? И он быстро добавил: — Ну, чего уставились? Я принес гитару с собой на всякий случай… Ну так как? Можно попробовать?

— Конечно! Пой! Не смущайся! — подбодрила его Витвицкая.

— Предусмотрительный ты, однако, если «на всякий случай» разгуливаешь по городу с гитарой, — заметил председатель.

Росяк не успел ему ответить: в эту минуту перед ним вырос Окуньский. Он был взбешен и едва сдерживался:

— Пойди-ка сюда на два слова!

— Постой, после поговорите. Слушай, Росяк, а почему ты не сказал нам об этой гитаре в начале репетиции? — спросил Сикора подозрительно. — Что-то ты крутишь, братец!

Росяк отвернулся от Окуньского.

— А чего тут крутить? — И хладнокровно объяснил: — Зачем мне было говорить вам раньше? Чтобы вы решили, будто я рвусь на сцену, да? Сейчас, когда вы сами велите мне петь, — дело другое. Могу и попробовать. Тем более Витек Окуньский уверяет, что Магда не придет!

— Что? — вскинулся Витек. — Я уверял, что Магда не придет? Я? Соображаешь хоть, что говоришь?

— Ты и в самом деле уверял нас в этом. А кто? Все же слышали! — сказал председатель.

А Доманский прибавил:

— Чего дурачком-то прикидываться?

— Вот именно, — подмигнул Росяк. Он медленно подошел к стульям и начал перекладывать лежавшие там пальто. — Я сегодня первый пришел, поэтому никто и не видел гитары. Здесь она лежит, под пальто…

Он вытащил гитару, повесил ее на шею и взял пару аккордов. Подкрутил одну струну, другую. Снова попробовал.

— Можно начать?

— Наконец-то все улажено, — громко радовалась Зоська. — А я уж боялась, что провалимся.

— Теперь тишина! Садитесь все! Послушаем, как у него получается, — командовал Котлярек. — Ты все куплеты знаешь?

Росяк легко вскочил на сцену.

— Знаю! Минуточку… Значит, так: я выйду из-за занавеса в темноте, меня не будет видно. Беру аккорды. Витек Окуньский осветит меня, и я начну… Верно я запомнил?

— Верно, — сказал Котлярек. — Начинаем!

Сделалось тихо. Росяк пел неплохо. Но заметно было, что он старался подражать Магде Новицкой — снижал голос там же, где она, в тех же местах делал паузы.

— Увы, это, конечно, не Новицкая… Но сойдет, правда? — шепнул Котлярек председателю.

«Что-то тут не так, — думал Окуньский. — Зачем он меня в это впутал? И я же в дураках оказался. Почему скрывал, что знает о Новицкой? И почему Магда сама не предупредила, что не сможет прийти? Что-то подозрительно хорошо он поет! Словно знал все заранее и успел подготовиться… Когда же он купил гитару? Даже мне не сказал… Друг называется! А ведь мы никогда ничего не скрывали друг от друга… Вернее, я не скрывал. А он? Кто его знает… Что-то тут не так… Но что именно?»

Росяк явно осмелел, второй куплет пошел у него лучше. Звучали в зале хорошо знакомые всем слова:

— Пойдет, будешь петь! — громко сказал председатель. — А теперь отнесите свои пальто в раздевалку. Репетиция окончена! Полчаса передышки!

В зале осталось всего несколько человек. Административная группа занимала свои посты, Доманский снова проверял, не заедает ли занавес. Разумеется, заедало. Артисты вышли из школы немного проветриться, но быстро вернулись. Было уже холодно, ноябрь.

Окуньский не подходил к Росяку, выжидал. Но Росяк словно бы не замечал этого. Сперва поговорил с Витвицкой, потом еще с кем-то, наконец взял свое пальто и понесся к раздевалке. С гитарой он не расставался.

«Сейчас небось вернется. Ведь должен же он мне что-то сказать», — думал Витек.

Усевшись в первом ряду, он стал ждать. Однако Росяк не возвращался.

Вдруг от двери его окликнул Сикора:

— Окунь! Иди в канцелярию, твой отец звонит!

— Отец? Зачем?

— Может, проверяет, здесь ли ты.

Они оба вошли в канцелярию. Сикора запер дверь изнутри. У окна стояли председатель дружины и Пустецкий. Телефонная трубка лежала на рычаге, и Витек понял: телефон был просто предлогом, его хотели вызвать из зала.

— Что происходит? — спросил он. — Тайное собрание?

— Тайное, — подтвердил председатель. — Садись. И вы тоже. Спрашиваешь, что происходит? Именно это мы и хотим тебя спросить!

— Не понимаю…

— Витек! Скажи честно: ты знаешь, откуда у Росяка эта гитара?

— Нет! Понятия не имею.