Петр Капица - Мальчишки-ежики

— Нико, давай «адскую» банку.

Уложив самоделку в нишу так, чтобы наружу свисал бикфордов шнур, Веня протянул Нико свою зажигалку и виновато сказал:

— Мне быстро не удрать. Действуй без меня, но по команде. Как шнур загорится — пулей вылетай отсюда и ложись в канаву… до взрыва не высовываться.

Сапожник не спеша выбрался наверх, уселся в канаве и, подозвав туда Гурко и Ромку, крикнул:

— Нико! Поджигай!

Заставив мальчишек улечься, он пригнулся сам.

Нико возился на водоспуске минуты две. Выбравшись наверх, он прыгнул в канаву и повалился на ребят.

Взрыв был несильным: словно лопнула пустая бочка. Но когда мальчишки взбежали на мостик, то увидели, что снизу бьет толстая и длинная струя воды. Она ударялась в середину сетки и рассыпалась сверкающим серебром.

Струя становилась все толще и толще. Видимо, пробитое взрывом оконце постепенно расширялось. Клокочущая вода почти на всем протяжении, сотрясая сетку, заливала ее доверху. Небольшой вспененный поток скатывался влево. Но рыба не поблескивала, не билась в сетке.

Захватив большой сачок, Веня спустился вниз. Остановясь у края водостока, он с опаской поглядывал на расширяющийся водопад и, полагая, что шум падавшей воды заглушает его голос, выкрикивал:

— Мелочь наскрозь проскакивает! А крупная должна тягу почувствовать! Ее течением подхватывает. Рты не разевайте… готовьте сачки!

Мальчишки, захватив запасные сачки, подошли ближе к сапожнику. Ждать им пришлось недолго. Минут через семь-восемь в металлическую сетку влетела крупная рыба и стала биться, искать проход…

— Лещ, — определил Веня. — Фунта на три!

Скачущую плоскую рыбу струей сносило влево. Вскоре она свалилась в подставленный сачок.

— Вот как их подцепляют! — выкрикнул Веня и, вытряхнув леща на траву, принялся распоряжаться: — Ромка, тащи кузов! Гурко, нарви осоки или крапивы… нужен подстил рыбе.

— Еще… еще выскочили! — завопил Нико, увидев пару извивающихся язей.

Веня позволил ему самому подхватывать добычу. Потом в сетке сразу очутилось не меньше дюжины крупных плотиц и окуней. Мальчишки едва успевали подцеплять их сачками и укладывать в кузов…

И в это время на мостике появился запыхавшийся мельник. Не понимая, что творится на водосбросе, он заорал:

— Вы что там делаете? Кто запруда разрешил трогать? Фон отсюда!

— Не ори! — крикнул Веня, но его голос заглушил шум падавшей воды.

Сапожник хлебнул из бутылки денатурату и вскарабкался наверх. Держа в руке топор, он выпятил грудь перед мельником и сказал:

— Озеро народное, а не твое. И рыба всеобщая!

— Это ты, Феня, тут кулиганишь? — удивился Ян Яныч и сердито добавил:

— Я тебя в милицию отпрафлю!

— А ну, попробуй!

Мельник не стал пререкаться с пьяным, а бросился бегом вниз, к водостоку, желая узнать, что натворил его бывший батрак. Увидев, откуда хлещет вода, он схватился за голову.

— Ах, подлец! Чем он такой тыра сделал? — спросил разъяренный мельник у мальчишек.

Но те, занятые вылавливанием скатывавшихся одна за другой рыбин, отмолчались. Да и в их ответе Ян Яныч не нуждался. Вернувшись к инвалиду, он вновь принялся угрожать:

— Если озеро упежит, я тепя в тюрьма посажу: иск польшой сделаю…

А Веня лишь ухмылялся. Он успел допить денатурат.

— Не пугай! Пуганые. Я — батрак, а ты — буржуй-кулачина — угнетатель пролетариата. Инвалида на работу не взял, на произвол судьбы бросил. За это теперь по головке не погладят. Так что неизвестно, кого еще засудят. Могут мельницу передать на артельное пользование…

— Хватит чепуха полтать! — перебил его Лийв. — Помоги аварийный щит спускать.

— А мне, может, не желательно, — продолжал хорохориться Веня. — Я свежую рыбу добываю на продажу и… пропитание. Пока не наловлю возов пять, не рыпайся, не прикрою.

Мельник один прошел на подъемник и принялся возиться с цепями талей, на которых висел запасной щит. Но блоки так поржавели, что не желали крутиться.

Веня тоже пробрался к талям, но не помогать, а мешать закрыть дыру. Он оттягивал цепи, хватался за блок.

Рассерженный мельник зарычал:

— Не мешай… Упирайся отсюда!

И оттолкнул Веню локтем. Такой грубости от прежнего хозяина сапожник вынести не мог.

— Ах, ты вот как… драться? — выкрикнул он и, схватив Ян Яныча за грудь, хотел стащить с мостков.

Выбежавший наверх Нико видел, как в ярости мельник толкнул сапожника. И тот, не удержавшись на одной ноге, спиной рухнул в воду…

В одно мгновение течение подхватило инвалида и утянуло вниз. Мельник испугался.

— Поже мой, поже! — закричал он. — Шеловек упал… Все сюда!

Струя воды, хлеставшая в сетку, вдруг опала. Оттуда, где была в запруде дыра, выбивались лишь тонкие струйки.

Отдав свой сачок Гурко, Ромка вскарабкался по насыпи к затвору и не мог понять, что творится на запруде.

Ошалевший от страха Ян Яныч сбегал к мельнице за багром и, вернувшись, принялся шарить им по дну протоки.

— Дети, ко мне! — задыхаясь, взывал он. — Перите пагор под навесом… Помогите искать!

Нико разыскал еще один багор и первым нащупал тело сапожника. Веню втянуло в дыру, которую он сам устроил в запруде.

Зацепив баграми за одежду, общими усилиями они вытащили сапожника из воды. Веня не шевелился и не дышал.

— Из него надо вылить фода, — сказал мельник и, схватив утопленника поперек туловища, приподнял вверх ногами н начал трясти.

Когда вода перестала выливаться изо рта и ноздрей инвалида, мельник уложил его на бревенчатый настил моста и, прижимая руки к груди и разводя их, попробовал наладить дыхание. Но, как ни старался взмокший от усилий Ян Яныч, Веня не оживал. Лицо его посинело.

— Дети, вы заметили… Федь он был ошень пьян? — заискивающе спросил у мальчишек испуганный мельник. — Феня хотел сделать Польше сброс и нечаянно упал. Как мне жаль мой бедный друг!

— Ничего вам не жаль, — хмуро ответил Ромка. — Мы слышали, как вы на него орали.

— Мальшик, не надо фыдумывать! Я скажу тфой мама, она будет наказывать за франье…

— Он не выдумывает, — заступился за него Нико. — Ты дрался и толкнул, — убежденно добавил он.

— Ах ты трянь такой! — вскипел Ян Яныч. — Это он с фами пришел портить. Зачем привели пьяного шеловека?

— Ребята, быстрей сюда! — закричал Гурко. — Рыба опять пошла!

Но его брату и Ромке было не до рыбы. Они самостоятельно принялись оживлять сапожника. Мокрая одежда мешала. Ромка снял рубаху, а Нико рывком стянул брюки и… вместе с ними деревянную ногу.

Обнаженная, израненная шрамами и потертостями культя еще была мягкой и теплой, а плечи и грудь начали синеть. Жизнь уходила из Вени.

В отчаянии Ромка быстрей задвигал руками и стал просить:

— Дядя Веня, вздохни… Хоть разок! Ты слышишь меня? Попробуй дышать!