Ютта Рихтер - Щучье лето

Милая Анна, я знаю, что прошу многого, но еще я знаю, что ты — чудесная девочка. Я всегда мечтала о такой дочке. Так что, девочка моя, прочти эту книгу и покажи мальчишкам, как надо рыбу ловить. И быть может, когда-нибудь тебе не меньше, чем Даниэлю и Лукасу, захочется поймать щуку!

Обнимаю тебя.

Твоя Гизела

Это было первое и последнее письмо, полученное мною от Гизелы.

И я пообещала ей всё. Возможно, потому что она называла меня «девочка моя», или просто в надежде, что она от этого выздоровеет, а может, и оттого, что Даниэль был прав и действительно существовал могущественный Щучий бог. Он творил чудеса, когда кто-нибудь освобождал его от вечной жизни.

Заслышав на лестнице мамины шаги, я спрятала письмо Гизелы под подушку. Молча протянула ей книгу. Мама полистала ее, покачивая головой.

— Не забудь поблагодарить за подарок! — сказала она.

Книжка стала моей тайной. Я не показала ее ни Даниэлю, ни Лукасу, а сама читала каждый вечер. И уже давно знала, что сезон запрета на ловлю щук уже закончен тридцатого апреля. Но я ничего не говорила, а Лукасу, к счастью, некого было спросить.

Когда по средам и пятницам Лукас уходил на футбольные тренировки, Даниэль один шел по двору с садком в руках. Я подсматривала за ним из окна.

Видела, как он то и дело опускал садок в воду и вытаскивал его. Видела, как он достает красноперку и пытается удержать ее в руках. Считала секунды. Их всегда проходило не меньше десяти, пока Даниэль с отвращением не отбрасывал рыбу. А еще я видела, как он потом висел на парапете моста и его рвало.

Даниэль вызывал у меня одновременно и жалость, и восхищение.

Отец однажды сказал мне:

— К тому, чего боишься, надо сначала присмотреться, а потом прикоснуться — и страха как не бывало. Запомни это, маленькая жемчужинка!

Это было в тот день, когда на меня бросилась огромная овчарка, и я без памяти бежала, не переставая кричать. Тогда отец взял меня на руки и сказал эти слова.

Но я так никогда и не осмелилась сначала присмотреться, а потом прикоснуться к овчарке. В какой-то момент я сдалась, поняв, что этот страх будет сопровождать меня всю жизнь.

А Даниэль был не таким, он не сдавался. Он был уверен, что преодолеет себя.

Необходимость поблагодарить Гизелу за подарок камнем лежала у меня на душе. Мама каждый вечер спрашивала меня, и каждый вечер я говорила:

— Пока нет, но завтра обязательно.

Мама ругалась и называла меня неблагодарной.

— Я не прошу тебя радоваться руководству по рыбалке, но поблагодарить-то ты можешь! Это просто необходимо!

Необходимо, но мне было боязно.

Боязно встречаться с Гизелой. Боязно слушать, как она кашляет, боязно обнимать ее. Мне не хотелось идти в умолкший дом с опущенными жалюзи. Я боялась тамошнего запаха и тиканья часов. И еще у меня был отчетливый страх перед кислородным баллоном.

Когда Петер въехал во двор, мы с Даниэлем сидели на дереве. Мы оба видели, как он затащил в дом баллон.

— Зачем это вам? — спросила я, но Даниэль только пожал плечами.

Баллон с кислородом выглядел как баллоны с газом, из которых на ярмарке надували разноцветные шарики, столь стремительно вырывавшиеся у меня раньше из рук. Шарики все время улетали в небо, я ревела, а отец смеялся и говорил:

— Не плачь, ими сейчас ангелы играют.

С Даниэлем я это обсуждать не могла, а вот Лукас по пути в школу рассказал, что баллон предназначался для Гизелы.

— С ним маме будет легче дышать, и она выздоровеет!

Он засмеялся и взял меня за руку.

— Представляешь, у мамы точно такая же кислородная маска, как в самолетах! Точно такая же!

Он этим гордился.

Нет, не хотелось мне идти в этот дом, не хотелось видеть маску, Гизелу, и из-за этого меня мучили сильные угрызения совести.

Но я каждый день читала книгу о рыбалке и уже знала о щуках все.

«У спортсменов-рыболовов щука — излюбленная хищница. Такую симпатию она вызывает не в последнюю очередь своей изворотливостью. Но и ее мясо считается одним из главных рыбных деликатесов. Для щуки очень важен ареал обитания. Она предпочитает ровные прибрежные зоны со стоячей водой или медленно текущие воды с богатой растительностью. Далеко она не плавает, держится особняком».

Когда я это читала, мне в голову лезли странные мысли. Казалось, будто щука и Даниэль похожи между собой. Двое одиночек в окруженном водой замке, Даниэль и щука, и оба так жаждали добычи. Разве что один дышал над водой, а другая — под водой, но даже это сближало их, потому что оба задохнулись бы, оказавшись в чужой среде.

Я прочла, что рыбу надо сначала оглушить ударом по голове, а потом уже вонзать нож. Прочла, что если вырезать у щуки сердце, то оно будет продолжать биться еще двадцать минут. И я представляла себе впечатление от такого зрелища. Представляла, как держу в руке щучье сердце, которое продолжает биться.

Ночью, когда над замком собрались грозовые облака, мне приснился сон. У меня выросли жабры, а ноги превратились в хвостовой плавник. Я опустилась на дно рва. И там, внизу, где все тихо, черно и непроницаемо, я плавала следом за щукой — недвижно застывая, когда та караулила добычу, и вместе с ней стремглав кидаясь на красноперок с широко раскрытым ртом. Чувствовала я себя легко, ловко и непринужденно, и вода укрывала меня. Под растущими на глубине водорослями открывался вход в Щучье царство. И во сне я могла заплыть туда, разглядывала роскошные залы и покои, а когда поднимала глаза, сквозь прозрачные потолки виднелись облака и звезды. Щука кивнула мне, я увидела, как она застыла, когда мимо нее медленно проплыла красноперка. Тут я разглядела леску, но было уже поздно. В воде у меня не было голоса. Я не могла крикнуть, чтобы предупредить ее. Я видела ее борьбу, как она старалась порвать леску, крутилась и извивалась, все глубже насаживаясь на крючок.

Наконец меня разбудил удар грома. Я все кричала и кричала, пока не пришла мама, которая взяла меня на руки и укачала, как прежде.

Когда приближалась гроза, небо сначала желтело, потом темнело. В воздухе повисали тяжесть и духота. Ветер совершенно стихал, а наше дерево не шевелило ни одним листочком. Мы сидели на ветках и просто ждали. На каменном парапете моста еще стояло ведро с красноперками.

Вот уже неделю мы играли в «слабо». Игру придумал Даниэль.

— Тот, кто дольше всех продержит в руках красноперку, тот и выиграл, — заявил он.

— Тогда лучше сдавайся сразу! — засмеялся Лукас. — Ты в этой игре точно не победишь!

— Посмотрим! — отозвался Даниэль.

Он вытащил из кармана штанов Гизелины часы с секундомером и протянул их мне.