Василий Голышкин - «Журавли» и «цапли». Повести и рассказы

— Тебе чего тут, а?

Командир Спартак, демонстрируя ответную «неприязнь», смотрел поверх Юлькиной головы.

— Эй, — крикнула командир Юлька, — у тебя что, временная потеря слуха при общем ослаблении организма?

Поднабралась, когда еще в санитарках ходила.

— A-а, нет, — снизошел наконец до ответа командир Спартак, — не у меня, у бабки Алены.

— А что у бабки? — сразу насторожилась командир Юлька.

— «Общее ослабление организма», — сказал командир Спартак.

Командир Юлька сразу поняла, от кого здесь городская «Скорая». От «журавлей». Но откуда сами «журавли»?.. Церемониться было не в ее характере, и она в упор спросила, откуда сами «журавли» узнали о болезни бабки Алены.

— Ну, как откуда? — лениво растягивая слова, ответил командир Спартак. — Бабка позвонила по телефону, и мы…

— Бабка позвонила нам, а не вам! — сердито перебила его командир Юлька.

— Странно, позвонила вам, а услышали мы, — с притворным удивлением сказал командир Спартак и с явной насмешкой добавил: — Может быть, ваша линия связи как-нибудь случайно подключилась к нашей? Ну, ну, ну!.. — Он вовремя разгадал нехитрый Юлькин маневр и схватился двумя руками за края пилотки. Командиру Юльке ничего не стоило содрать ее с головы и ладошкой шлепнуть «противника» по выбритой макушке.

Не дав воли рукам, Юлька тут же дала волю языку.

— Эх вы, — закричала она, наступая на командира Спартака, — шпионы несчастные!

— Не шпионы, а разведчики, — отбивался командир Спартак, благоразумно отступая за машину «Скорой помощи», на которой приехал.

Неизвестно, чем бы это кончилось, как вдруг задняя дверца «Скорой» распахнулась, и из машины злая, как черт, вылетела комиссар Нина.

— Смотри, она еще драться! — закричала «журавлиха», набрасываясь на «цаплю».

Казалось, еще секунда — и полетят перья… Но этой секунды все же хватило командиру «цапель», чтобы обрести утраченную в гневе рассудительность, и она отступила. Отступила не потому, что испугалась, а потому, что в Юльке заговорила пионерская гордость: опускаться до уличной ссоры было недостойно юнармейца. Она смерила комиссара «журавлей», а заодно с ним и командира презрительным взглядом и скрылась в доме бабки Алены.

Вскоре оттуда вышла Нинина мама, сказала: «Ничего страшного», и «Скорая» умчалась, увозя командира и комиссара «журавлей». С чем приехали, с тем и уехали. Загадка бабки Алены как была для них загадкой, так загадкой и осталась. Ни личные наблюдения, ни телефонный перехват не дали ответа на вопрос, почему «цапли» стали вдруг так внимательны к бабке Алене.

…Бабка Алена проболела недолго, но, пока болела, «цапли»-санитарки посменно дневали и ночевали в доме. Однако «журавли» ошибались, полагая, что «цапли» преследуют какую-то цель. Цель была одна — поставить бабку Алену на ноги. И заболей кто-нибудь другой, нуждающийся в помощи, они бы, «цапли», не остались в стороне. Одно они знали, когда, по совету Орла, брали юнармейское шефство над старожительницей поселка: бабка Алена, по слухам, была свидетельницей гибели семи неизвестных и она же похоронила их.

Эти слухи подтвердила сама бабка Алена. Позвала Орла, командира Юльку и подтвердила.

Полковник Орел, выслушав признание, не утерпел, спросил: почему раньше отнекивалась?

— Страх напал, — призналась бабка Алена.

Командир Юлька удивилась: день, солнце, все свои кругом, а бабка Алена чего-то трусит. Может быть, как многие старые люди, боится нечистой силы? Она, Юлька, когда еще совсем маленькой была, тоже раз испугалась этой «силы». Однажды папа с мамой куда-то ушли и оставили ее на соседку, чужую бабушку. Ночью загремел гром и пошел дождь. Юлька нырнула головой в бабушкины колени, а бабушка — трусиха, сама трясется и крестится, когда бьет гром. Вдруг в трубе что-то как затарахтит, как завоет…

«Что это?» — шепотом спросила Юлька.

Чужая бабушка знала точно.

«Нечистая сила», — шепотом ответила она.

Они сидели тихо, как маленькая и большая мыши, тесно прижавшись друг к другу и боясь пошевелиться. Сидели и дрожали в темноте, боясь зажечь свет, пока в коридоре не загромыхали знакомые папины шаги. Он вошел, зажег свет и очень удивился, увидев всего-навсего полтора человека вместо двух. Одну чужую бабушку и половину Юльки, торчащую из-под бабушкиного фартука.

«А! — догадался папа. — В прятки играете…»

«Чш! — зашипела Юлька, высовываясь из-под фартука. — Слышишь?»

В трубе снова затарахтело и завыло.

«Что это там?» — удивился папа.

Юлька сделала страшные глаза:

«Нечистая сила».

«Ну, если нечистая — умыть надо», — сказал бесстрашный Юлькин папа и сунул голову в печь.

Вынул и улыбнулся. Потом встал на табурет и открыл задвижку. Но лучше бы он этого не делал! В ту же минуту Юлька завизжала как резаная, а чужая бабушка, звука не издав, повалилась без чувств. Потому что обе увидели одно и то же. Как из трубы вывалился живой черный клубок и вскачь понесся к дивану, на котором сидели Юлька и чужая бабушка. Но папа не растерялся. Побрызгал на бабушку водой, а «нечистую силу», наоборот, окунул в воду и вернул им то, что они временно потеряли: чужой бабушке — чувство, а бабушкиной кошке — белый цвет.

Потом, вспоминая этот случай, папа часто говорил: страшное чаще всего только кажется страшным. Видно, бабушке Алене тоже что-то показалось страшным. Но что? Пока бабушка Алена сама не расскажет, они все равно не узнают. Да и не это сейчас главное, главное это то, что они наконец точно узнали, сколько неизвестных похоронено в братской могиле и кто их похоронил.

Они долго сидели молча — командующий Орел и командир Юлька, слушая вздохи бабушки Алены, и то порывались уйти, решив, что большего не выудить, то, переглянувшись, решали продолжать «сидение». Наконец командир Юлька не выдержала.

— А как это… они… — спросила она и, споткнувшись на тяжелом слове, запнулась, — погибли?

Бабка Алена продолжала вздыхать. Командир Юлька вскочила, чтобы проститься и уйти, но командующий Орел взглядом удержал ее на месте. Он лучше разбирался в старых людях, собирающихся с мыслями. Печальная улыбка, скользнувшая по бабкиному лицу и образовавшая еще одну морщинку в море морщин, была верным признаком того, что бабка Алена вот-вот заговорит.

И она заговорила…

Они ушли потрясенные, командующий Орел и командир Юлька. Ушли, уговорив бабку Алену рассказать о том, что слышали, еще раз на смотре батальона.

И вот смотр начался, а бабки Алены все нет. Командир Юлька с тревогой смотрит вдаль, на дорогу, ведущую в Стародуб. Вдруг лицо у нее светлеет. У выезда из села заклубилась пыль. Едет кто-то. На автомобиле. Она, бабка Алена. Директор совхоза обещал дать «Волгу».

Машина подкатывает к памятнику. Из «Волги» выходят бабка Алена и Юлькин отец, Виктор Петрович, тракторист и на все руки мастер. В руках у него микрофон. Из окна кабины, разинув рот, торчит рупор громкоговорителя.