Василий Голышкин - Большая починка

Мой дорогой читатель!

Я родился всего за год до Великой Октябрьской революции. С тех пор много воды утекло в реке моего детства — Снежке. Много разного — доброго и хорошего — произошло в моей жизни. И самое, самое памятное с детства — я стал одним из первых пионеров на родной Брянщине. Да как повязал красный галстук, так с ним никогда и не расставался. Вступил в комсомол, но все равно остался с пионерами: работал вожатым. Стал коммунистом, но не покинул рядов юных ленинцев. Остался среди них, работая в пионерской печати.

И только раз пришлось мне покинуть ряды родной организации пионеров. Уважительной причиной, заставившей меня это сделать, была война. Но и на войне мысленно я считал себя причастным к пионерии. Особенно, когда ходил в разведку: пригодилась давняя следопытская наука, которую я, пионер, участник всех военных игр, прошел в брянском лесном краю.

Окончилась война, и снова — здравствуй, пионерия! Опять — пионерская газета, пионерское радио. Я пишу для ребят в красных галстуках заметки, очерки, сказки, рассказы, повести. Потом это становится главным делом моей жизни, а главной темой творчества — жизнь, дела, приключения ребят.

Однажды у меня спросили, на какой улице я прописан. Я ответил:

— На Пионерской.

И это была не только шутка. Это была счастливая правда. На улице Пионерской написаны и этой улице посвящены мои книги «Как началась весна» — целинные были, «Улица становится нашей» — летопись приключений одного отряда в зоне пионерского действия, «Веселый улей» — путешествие автора в чудесную страну Пионерию, «Сухарики», «Яблоки», «Солнечные часы» — маленькие рассказы для самых маленьких, «Красные следопыты» — книга повестей, рассказов и, наконец, вот эта книга — «Большая починка».

Итак, ты за книгу, мой юный читатель, а я — в страну Пионерию за новыми книгами для тебя.

АВТОР

«Ура»… Мишка Онуфриев, уличная кличка «толстый», бежал домой, ничего не видя и ничего не слыша, кроме своего собственного голоса: «Ура… ура… ура…»

Внимательный читатель заметил, наверное, то, что «ура» мы взяли в кавычки, а не дали как прямую речь. Дело в том, что Мишка-толстый, человек в высшей степени застенчивый, ни за что на свете не посмел бы выразить свои чувства вслух. Он кричал «ура» про себя, радуясь тому, что его сегодня выбрали вожатым звена.

Только тот, кто носил это звание, способен понять состояние Мишки-толстого. Был Мишка пионер как пионер. Скомандуют «становись» — спешит в строй. Скомандуют «шагом марш» — идет, куда пошлют: железо собирать, бумагу…

И вдруг, как в колесе обозрения, Мишка-толстый наверху, а все — там, внизу. Он им сверху:

— Будьте готовы!

А они ему снизу:

— Всегда готовы!

От такой «высоты» хоть у кого голова закружится. Закружилась и у Мишки-толстого. Вожатый звена… Хозяин десятидворки…

Мишка остановился, чтобы перевести дух, и задиристо, как петух, огляделся. Вот она, родная Ленинская, место действия его будущих подвигов. Крыши, горящие на солнце разноцветными красками, нарядные крылечки, палисадники в пламени осенних цветов, березки, роняющие на землю медные копейки листвы. Красивая во все времена года, Ленинская под осень становилась особенно красивой и нарядной.

Но не эти, веселые, а другие, тревожные краски виделись Мишке. Картины, одна фантастичней другой, проносились перед его мысленным взором. Ночь. Дом в пламени. И он, Мишка, спешащий во главе звена к месту происшествия. Суетятся пожарные, плачет, заламывая руки, женщина. Ясно, в доме кто-то есть. Мишка-вожатый останавливает звено и любуется своим юным воинством. Прикажет он, и любой, не задумываясь, сиганет в огонь. Но не такой Мишка командир, чтобы рисковать другими. Он сам…

Мишка-толстый расталкивает пожарных, бросается в огонь и… И одна картина сменяет другую. Та же улица, тот же дом, только стихия иная. Дом с головой ушел под воду: наводнение! Мишка-вожатый тут как тут. Во главе звена. На плоту подплывает к печной трубе и прислушивается. Так и есть, в доме люди. Пионеры умоляюще смотрят на своего вожатого. Но нет, нет и нет… Мишка не хочет рисковать другими. Он сам…

Вожатый Мишка ныряет в воду и… И в это время вполне реальная картина открывается его взору. Он видит, как два пионера из чужой зоны волокут по земле цинковый бак — «железную копилку», в которую пионеры его десятидворки собирают цветной металлический лом. Мишку охватывает негодование. Случись это вчера, до того, как Мишку-толстого выбрали звеньевым, он бы, конечно, тоже «задал» похитителям, ну, пристыдил бы их, что ли, отругал, попытался бы уговорить вернуть «копилку» на место, а в случае чего — побежал бы и сообщил о случившемся вожатому, но не более того. Да, именно так скорее всего он и поступил бы вчера. Вчера, но не сегодня. Сегодня он уже не тот, каким был вчера, — вожатый! Ответственный за все и за всех.

Мишка коршуном налетел на похитителей.

— Эй, — крикнул он, — куда?

— В свою зону, — ответил первый пионер.

— У вас все равно без дела, — вступил второй, — а мы на ракету для космонавтов…

— Как это без дела? — заартачился Мишка-толстый. — Мы тоже… на эту… эту…

— Ракету, — передразнил первый пионер.

Мишка-толстый вспыхнул. Насмешки всегда задевали его за живое. Но так как ему никогда не удавалось отбрить обидчика острым словом, то он предпочитал решать споры иным способом: засучивал рукава.

— А, — крикнул он, — вы еще разговаривать!

Мальчишек было двое, Мишка-толстый один. Силы при Мишкиной трусоватости явно неравные. Но это была мера вчерашнего дня. Сегодня, после выборов звеньевым, с ним произошло еще одно чудесное превращение — он вдруг почувствовал себя сильнее и смелее.

Свирепость Мишки-толстого испугала мальчишек, и они убежали, бросив «копилку».

Мишка-толстый зацепил бак школьным ремнем и, перекинув ремень через плечо, потащил «копилку» на прежнее место. Тащил и фантазировал.

…Раннее утро. Космодром. Солнце щурится из-за горизонта на гигантскую свечу-ракету. В блиндаже Мишка-толстый во главе звена. Вот-вот последует команда, и тысячи тонн металла, собранного Мишкиным звеном, улетят в космос.