Глеб Комаровский - Твои ровесники

Полицейский тянет за кольцо, продёрнутое в ноздри, поджарого вола, а за ним, положив руку на его тощий бок, закусив губы, идёт кореянка. Она прощается с молчаливым своим помощником. Маленький мальчик хватается за заднюю ногу вола, пытаясь его удержать.

Девочка надевает на рога венок из полевых цветов и, плача, целует вола в губы.

Сотрудник американского журнала, прилетевший в Корею в поисках смешного материала для своих читателей, просит полицейского остановиться. Он долго наводит аппарат на группу, потом, сообразив, что полицейский с верёвкой в руках не очень-то радостное зрелище, просит его отойти в сторону и щёлкает затвором. Потом просит девочку ещё раз поцеловать вола, но на этот раз улыбнуться, потому что слёзы могут расстроить его чувствительных читателей.

Американец сам вытирает девочке глаза, щёлкает несколько раз затвором и представляет, какое огромное впечатление произведёт его фотография, отпечатанная на первой странице, в красках, на ослепительно белой бумаге.

Оскаля жёлтые зубы, американец записывает в блокнот название фотографии: «Воскресная прогулка»…

Потом Кай Су и Пек Чан шли по полям и дорогам Южной Кореи…

И нигде не видели они радостных улыбок, не слышали весёлых песен, которые так любит корейский народ.

Незаметно для себя прибавляя шаг, Кай Су и Пек Чан подходили к Прохладной Долине.

Они шли белой волнистой тропинкой, и всё, что много месяцев назад казалось обычным или просто не замечалось, предстало перед ними не как смутное сновидение, тоска о доме, а ощутимо, резко и ярко.

Всё было старым, близким и милым, но вместе с тем новым и трогательным, как бабушка в праздничном платье.

Пек Чан касается плеча Кай Су:

— А вот и два братца…

На берегу высыхающего ручья стоят два дубка. Они переплелись рукастыми сучьями и похожи на обнявшихся людей.

На берегу ручья земляки сбрасывают истлевшие рубашки и моются долго и старательно. Им хочется войти в свою деревню чистыми.

Кай Су бежит через ручей. Пек Чан брызжет ему вдогонку водой. На мгновение в мелких каплях появляется радуга.

Кай Су первым взбегает на высокий берег. Он смотрит с холма на Прохладную Долину и ничего не может понять.

Неприступной крепостной стеной замыкают ступенчатые поля бурые горы. Очертания их неизменно спокойны. Так же, как и тогда, в день расставанья, разбежались по долине зелёные пихты. И небо такое же, чуть желтоватое у горных вершин и ослепительно бирюзовое над головой. И даже сиреневое облачко кажется таким же, каким покинул его Кай Су, уходя с бабушкой в Сеул.

Но где же фанза бобыля Чан Бай Су, балагура и затейника? Где лучшая в Прохладной Долине фанза Син Тек Чена, с двумя окнами, сплошь оплетённая курчавой акацией?

Где фанза Ку Сек Чука, неистощимого певца корейской старины? Где широкая крыша, на которой блестели ослепительным лаком оранжевые и густозелёные тыквы? Где вросшая в землю кособокая фанза бедняка Тек Сана?

— Ведь мы должны ему передать, что Алая Бабочка прилетела к Синему Ручью. Весёлый Огонёк ждёт его до конца месяца…

— Где же наши фанзы, Пек Чан?

Но Пек Чан ничего не ответил. Слишком много разорённых и преданных огню деревень и сёл видел он за длинный путь по корейской земле.

Одинокие стены без крыш, почерневшие балки строений, растерзанные остатки плетней говорили: здесь была деревня.

Но в Прохладной Долине исполинский костёр спалил не только людское жильё, кусты, огороды, траву, землю, но и самую память о том, что когда-то была здесь деревня.

Ветер кружил столбики серого пепла, и казалось, что земля курится. Кай Су рванулся вперёд, как перед прыжком, и молча показал Пек Чану на маленький овражек. Оттуда поднимался настоящий дым. Ребята побежали туда.

Они увидели несколько новых шалашей.

Около одного из них сидела бабушка Кай Су, точно-так же, как всегда сидела у порога своей фанзы. Она помешивала что-то кипящее в чугунке.

Она спокойно обняла сначала Кай Су, потом Пек Чана и сказала просто:

— Вы похудели, мальчики… А ты, Кай Су, вырос… Вам надо переменить рубашки. Подай мне палку, Кай Су! — и, тяжело ступая отёкшими ногами, скрылась в шалаше.

Всё это вместе — шалаши, костёр, запах варева, бабушка — было родным домом и сразу успокоило ребят.

Остругивая ножом палочки для еды, бабушка рассказывала:

— Взгляните, как чисто обработали нашу деревню — ни одной фанзы не позабыли.. А почему? Потому, что бедняк может потерять силы, жену, детей, друзей, землю, но не должен терять того, чем наградила его судьба при рождении…

— А чем, бабушка? — спросил Пек Чан.

Бабушка строго посмотрела на него и замолчала. Она не любила, когда её перебивают.

— Это такое сокровище, которое помогает бедняку при всякой беде… — Бабушка смотрела на Кай Су. Она обиделась на Пек Чана и делала вид, что не замечает его. — Это сокровище — терпение.

И бабушка рассказала ребятам, как рассердился помещик, когда крестьяне отказались отдать ему семь частей урожая, и позвал полицию.

— Тогда Чан Бай Су стал кричать и назвал помещика грабителем. Полицейские повели Чан Бай Су, и твой отец, Кай Су, пристыдил всех мужчин, и крестьяне бросились на полицейских. И ничего хорошего из этого не вышло… Убит молодой Цан Кой Хи, ранена Сель Най… Она лежит там, в шалаше… Народ разделился. Одни пошли на север. Туда же пошёл и твой отец, Кай Су… Другие пошли за Тек Саном. Он сказал: «Разве земледелец покидает свою землю, если на ней выросла ядовитая трава? Надо не бежать, а вырвать её с корнем!» По дороге в тюрьму партизаны пристрелили предателей корейского народа и освободили Чан Бай Су… Я знаю: это сделал Тек Сан — он всегда крепко держал своё слово… Их мало. Чтобы прополоть корейскую землю, надо много рук… Путь через горы труден даже для молодых. Вот я и осталась…

Бабушка помешала палочкой в котелке.

— Ешьте. Такой каши вам не приходилось пробовать? Нет? Это дубовые корни… А потом, когда наши были уже далеко от Прохладной Долины, пришли американские солдаты, разозлились, что не поймали партизан, и разрушили и сожгли деревню.

Ночью бабушка принесла в шалаш тёплое одеяло величиной с крестьянский огород и ушла подремать около раненой Сель Най. Мальчики сейчас же накрылись одеялом с головой и, дыша друг другу в лицо, стали шептаться:

— Вот видишь, видишь! Вся Прохладная Долина пошла к Ким Ир Сену… Эх, Кай Су, Кай Су, не думал я, что ты струсишь!..

— Я?! — поразился Кай Су. — Замолчи, или я… — Не найдя подходящего слова, он со злостью ткнул Пек Чана в бок и повернулся к нему спиной.

— Дерись, дерись! — с трудом переводя дух, сказал Пек Чан. — Я ведь не упрашиваю — я и один могу пойти. Оставайся… Я думал, ты мужчина… Сиди на своей кочке и кланяйся помещику. Да смотри, не потеряй терпение. Ладно, я и один соберу войско… только уж ты потом ко мне не суйся…