Глеб Комаровский - Твои ровесники

Делёжка добычи происходит под воротами.

Тэдди получает четыре яблока. Когда яблоки съедены, детей охватывает яростный голод.

Они молча идут извилистыми переулками, заходят в тёмные дворы. Тэдди подсаживает сестру на высокий борт помойного ящика. Она некоторое время висит на локтях. Тэдди влезает в ящик и перетаскивает туда Бесси. Всё это надо проделать быстро: мусорщикам и собакам вход во двор воспрещён.

Тэдди палкой разгребает мусор. Бесси разворачивает бумажные комки. Иногда случается найти в бумаге окаменевшую кожицу сыра или хрустящую колбасную шкурку. Тщательно обследуются консервные банки: к жестяной поверхности, особенно около крышки, всегда прилипают ниточки мяса или крупинки сала. Кроме того, с банки можно содрать новую картинку.

Они роются в отбросах, но ничего не находят. Так они идут со двора на двор, от помойки к помойке…

Если вход в ворота охраняется дворником, Тэдди обходит дом, отыскивает лаз в стене и проникает к заветному ящику.

Тэдди не слышит проклятий, с которыми его отгоняют от помоек. Он охотно подставляет свою костлявую спину навстречу ударам, лишь бы грубая рука не коснулась Бесси…

Но вот, карабкаясь на стенку ящика, Бесси не может удержаться и срывается. Тэдди бережно поднимает сестру. Он видит, как она устала.

Тэдди отводит Бесси в угол двора, сажает среди бочек и возвращается к помойке.

Много раз он яростно перекапывает мусор. Ни крошки!

Волоча ноги, они бредут дальше. Улица неожиданно поворачивает и сужается. Тэдди останавливается и смотрит перед собой. Он узнал это место: если свернуть влево, можно добраться до грузовой пристани. Путь далёк. Тэдди глядит на сестру. Она прижалась к шершавой стене, плечи подняты до ушей, и кажется, что у неё под платьем спрятаны острые крылышки. Бант развязался, влажные волосы на лбу похожи на прилипшие соломинки.

Они идут медленно и тяжело…

У мусорного ящика стоит невысокая женщина. Она перегнулась через борт и шевелит отбросы железным крючком.

Женщина ловко работает своим орудием. Тэдди видит, как она снимает с конца крючка большой подгнивший помидор и опускает его в котелок, привязанный к поясу.

Потом она выпрямляется и глядит на Тэдди странными глазами — они не двигаются и не блестят. Её тонкие губы почти неприметно шевелятся. Она говорит, но Тэдди не слышит и делает в сторону женщины осторожный шаг. Та вздрагивает и кладёт руку на котелок:

— Эта помойка моя… И та помойка моя… Здесь все помойки мои… Уходите отсюда!.. Вы можете найти пищу в другом месте… А я не могу… Вот умру… тогда и придёте…

И женщина величественно указывает крючком на ворота. Она вдруг стала похожа на статую у входа в парк Виктория. Тэдди вздрагивает, хватает Бесси на руки и, чувствуя на своём затылке страшный взгляд, бежит на улицу.

Тэдди стоит около съестной лавки, разглядывает намалёванную на оконном стекле розовую свинью и затем с разбегу решительно входит в открытую дверь.

Он впитывает всеми порами тела горький чад подгоревшего масла и лука. На мгновенье ему показалось, что он взвивается к небу. Тихий звон в ушах превращается в оглушительный хор… Тэдди кусает губы и, стараясь не смотреть на глиняные миски с едой, подходит к стойке. Багроволицый человек, склонив голову набок, режет на тощие кусочки скользкую рыбу.

В его коротких пальцах появляется тёмная бутылочка. Он бережно встряхивает её над тарелкой — вылетают золотые брызги горчицы…

Тэдди слышит вопросительный окрик, знает, что он относится к нему, но не может оторвать взгляда от стойки. На тарелку густым дождём сыплется лук, он мягко ложится на картофель. Несколько изумрудных крошек падает к ногам Тэдди.

Это его добыча. Он имеет право на куски, которые люди выбрасывают или теряют. Но в сознании мальчика вспыхивает смелый план.

Тэдди мысленно измеряет расстояние от стойки до двери, и всё его тело сжимается в комок для решительного прыжка. В это время тарелку с рыбой уносят.

На её место шлёпается каравай хлеба. Под ударом горбатого ножа хлеб лениво разваливается. Тэдди глубоко вдыхает вкусный его запах.

Горка душистых, ноздреватых кирпичиков растёт. Она клонится в одну сторону. Поползла… Поверх сооружения покатой крышей легла краюшка с треснувшей коркой. Горка застыла.

Вокруг подноса с хлебом появляются и исчезают тарелки, дымится картофель, извиваются тонкие стружки сыра, изумлённо раскрывают рты селёдки.

Тэдди не видит этого буйного разнообразия еды. Для него весь мир сосредоточился в неподвижной горке хлеба. Тэдди впился в неё глазами. Он видит то, чего никто не может заметить: он видит, как увесистая краюшка незаметнее хода часовой стрелки ползёт в его сторону.

Человек за стойкой убеждён, что жалкий оборвыш убежал после первого окрика, — он привык видеть нищих, которые ноют и вымаливают подачку. Но в данном случае он ошибся: за стойкой притаился маленький волчонок, подкарауливающий добычу.

Трава растёт быстрее и приметней, чем движется краюшка. Тэдди изучил каждую её трещинку, каждый бугорок.

Вот она быстро дёрнулась и… замерла.

Ползёт!

Её движение равно движению облака в безветренный день…

Ползёт! Теперь это может заметить даже сытый. Краюшка скользит и неслышно падает на пол.

Прыжок!

Есть!

Хозяину съестной лавки показалось, что от стойки к двери метнулась серая тень. Но что это было — кошка или птица, — он не разглядел.

И только взглянув случайно в окно, сквозь изображение розовой свиньи он увидел, как, вобрав голову в плечи, мчится маленький мальчик, быстротой и острыми, стремительными поворотами напоминающий летящую ласточку…

Тэдди знает, что бегущий человек вызывает у собак и полицейских одно желание: догнать бегущего. Поэтому у входа в сквер, где его ждёт Бесси, Тэдди сменяет бег на ленивую походку и идёт по дорожке, ловко изображая чинно гуляющего мальчика. Он даже следит за полётом бабочек.

Бесси неподвижно сидит на скамье. Тэдди садится рядом. Он бледен и трудно дышит. Он разламывает краюшку. Бесси жуёт, качая головой в такт движению челюстей.

Она быстро проглатывает хлеб, смотрит на кусок в руке брата и спрашивает:

— А ты?

Тэдди на секунду задумывается и отдаёт ей хлеб:

— Я? А я уже ел…

Дома́ раздвигаются. Они стоят мрачными островами; овраги, канавы, холмы битого кирпича вокруг них похожи на застывшие волны.

Водоём, вырытый в годы войны, давно высох. Сейчас в него свозится мусор с помоек всего квартала.

Вход сюда никем не воспрещён.

Тэдди и Бесси идут по краю обрыва.

На крутых склонах, в расселинах, в ямах много людей. Их можно принять за камни — так они бесцветны и неподвижны. Одни лежат на спине и, прикрыв лицо ладонью, спят; другие сидят молча.