Лариса Ларина - Затейники

— Что цветет, — отвечает тот.

— Капусты, что цветет? — удивляется Смирнов. — А, понимаю, — цветной капусты. Ну и доки! Где ж вы ее достали ? Ведь у вас ее не садят.

— И не знают, какая она с виду, — сияет Петька. — А это все он, Митька.

— Я что, я ничего. Я только денег достал, — смущается Митька, — да в город один комсомолец ездил, так я его просил купить.

— А деньги он как достал? — возбужденно говорит Петька. — Пойдем уж, по дороге расскажем.

Они идут тем же путем и, не замеченные никем, благополучно перебираются через все препятствия.

А деньги Митька достал совсем неожиданно для себя. Зимой еще расхворалась сестренка. Сначала было все ничего, потом она начала гореть, разговаривать сама с собой, и все тело ее покрылось красными пятнами. Две другие девчонки, продолжавшие спать с ней на одной кровати, тоже заболели.

Мать все хотела позвать бабку, но Митька напомнил ей про Тараканью Смерть.

— Той деньги задаром выложила и еще хочешь?

Сердце Егоровны не переставало болеть по тем деньгам, и она сдалась.

— Как же будет-то ?

— В село побегу, в больницу. Доктора приволоку.

— А не затравит?

— Да ну тебя, мамка, совсем как слепая. Доктора на то и поставлены, чтоб лечить, а не травить.

Митька махнул в село, разыскал доктора, тот согласился посмотреть задаром, но потребовал, чтоб его подвезли. Больничные лошади были в разгоне.

— Чудак ты, парнишка, — сказал доктор, видя, что Митька приуныл: — не могу ж я как блоха прыгать. До вашей деревни верст семь будет. Мои лета не твои — далеко не ускачу.

Митька, решив без доктора не возвращаться, раздобыл подводу, сторговался и, усадив доктора, сам уселся, раздумывая о том, где бы раздобыть денег.

Пока доктор осматривал девчонок, он избегал всех соседей, но денег ни у кого не было.

Тогда, не долго думая, он побежал к бабке Степаниде.

Она копалась на дворе, и Митька налетел на нее петухом.

— Подавай деньги, старая карга! — крикнул он.

Бабка притворилась глухой.

— Ась?

— Подавай, говорю, деньги назад! — еще громче заорал Митька. — Тараканы-то у нас все дома.

— Не слышу что-то. Тараканов, говоришь, итти морить?

— Тебя надо морить, а не тараканов. Подавай сейчас два с полтиной, а то… а то в исполком сволоку.

У бабки, очевидно, были грешки перед исполкомом, потому что она сразу стала слышать.

— Да как же это? Да что ж это? — запричитала она. — Да я ж свое дело сделала.

— Ни черта не сделала. Выкладывай деньги, старая, а то знаешь… насчет самогона… не больно по головке гладят.

Ходили слухи, что у бабки недавно открылся самогонный завод, но Митька этого наверняка не знал. Вырвалось как-то — а попало в точку.

Бабка засуетилась, замахала руками, потом полезла за пазуху, вынула оттуда грязный засаленный платок, развернула его дрожащими руками и, стараясь, чтоб Митька не увидел, сколько у ней денег, достала две смятые желтые бумажки.

— Вот на, бери. Больше нет. Ей-богу, последние.

Но Митька успел разглядеть и зелененькие бумажки и даже одну или две беленьких.

— Ладно! Знаем, как у тебя нет. Мало ты у нас всех выморочила. Только времени у меня нет. А то б все отдала. В другой раз жди, приду за остатком.

Митька пулей вылетел из бабкиного двора и подоспел как раз в тот момент, когда доктор собрался уходить.

— Корь у них, — сказал он, указывая на девчонок. — Опасного ничего нет. Держать в чистоте надо. За лекарством в больницу приходи. Там тебе все объясню. Ты, я вижу, мальчишка шустрый. А ты, хозяйка, гляди — бабок не зови, а то залечат так, что и не обрадуешься. Слепыми навек оставят. Поняла?

Егоровна кивнула головой. И без этого она бабку не позовет, ну ее.

Платить ей последнее, когда тут без денег лечат.

Митька уплатил вознице и, зажимая в руке выторгованную сдачу, соображал, дать или не дать мамке.

— Спросит ведь, где достал. А скажу — заругает. Лучше оставлю себе — пригодятся.

И они пригодились. Рядом с обыкновенными огородными растениями выползли из унавоженной земли кудрявые листочки цветной капусты, за которую — председатель им сказал — можно получить большие деньги.

Радость мальчиков омрачалась вечным страхом: а ну, как увидят родные! Пропало все тогда! Тут попадет за все: и за доски, которых до сих пор, по счастью, не хватился Петькин отец, и за семена краденые, и за стекла, неизвестно каким путем раздобытые.

И Петька каждый раз, как начинали хмуриться густые отцовские брови, съеживался и старался удрать из дому куда-нибудь подальше.

Митька, работавший целый день на поле вместе с матерью, только вечером бегал за хлев и любовался вдоволь на пышно разросшийся парник.

А дело уже шло к концу. Лук стоял высокой крепкой стеной, из земли выглядывали красные бока редиски, желтые цветы огурцов сморщились и опали, и на месте их появились маленькие мохнатые, колючие огурчики, а капуста росла крепкая, хорошая.

Еще вначале мальчики подумывали о том, как бы пересадить молодую рассаду на материнские огороды. Но тогда открылась бы вся их тайна и, может-быть, всей затее был бы конец.

И приходилось ходить вокруг парников и зорко глядеть, чтобы чей-нибудь досужий глаз не подсмотрел, а досужий язык не растрезвонил по всей деревне.

Между тем на огородах у матерей еле-еле выполз чахлый лук, да кое-где редкими кусточками стлались по земле вялые листья огурцов.

Так было и по всей деревне, и не раз женщины, собираясь у колодца или у ворот, горестно вздыхали, поглядывая на свои жалкие огороды.

— Беда, Митька, лук поспел, надо скоро снимать, — говорил Петька, — а огурцы еще малы.

Но и огурцы долго не заставили себя ждать. Под жаркими лучами солнца они наливались крепким соком и скоро, почти бок-о-бок, улеглись в жирную землю крепкие зеленые овощи.

Рано утром Петька набрал в большую миску зеленых огурцов, посадил в промежутках ярко-красную редиску, украсил с боков все это зеленым луком и салатом и с бьющимся сердцем понес в избу.

Поставив миску на стол, он шмыгнул из избы и пристроился под окошком поглядеть, что будет.

Вошла мать. Она несла охапку дров для печки — и вдруг…

Дрова полетели на пол, а сама она, упершись взглядом в миску, долго стояла, не сдвигаясь с места.

Потом как девчонка бросилась из избы и понеслась к своему огороду. Там попрежнему, все было жалким и вялым.

Всплеснув руками, она снова помчалась в избу и, бросившись к столу, начала брать одну за другой молодые овощи.

— Эх, мамка! — не выдержав, крикнул в окно Петька. — Что ж ты мне всю постройку испортила.

— Ты ? Это твое ?

— А что ж ты думала, с неба свалилось?

— Да как же ты? Да откуда?