Майя Фролова - Солнечная Северяния

На ковре и на диване валялись Лялькины книжки и игрушки.

Все так старались развлечь малышей, что не заметили, как Андрюша вошёл.

— Мама! — позвал он. — Кто это?

Хоровод остановился.

— Зойка и Антошка. — Мама притянула ребятишек к себе. — Милые мои, устали, а тут глупые тётеньки и дяденьки плясать заставляют. Ну-ка, Лялька, помоги раздеть малышей, жарко им.

Антошку и Зойку раздели, усадили за Лялькин стол и стали кормить. Ели они с аппетитом, размазывая кефир по румяным щекам.

Спать малышей уложили на маминой кровати. Уснули они сразу, крепко держась за руки, прижимая к себе Лялькиных кукол.

Все собрались на кухне. Андрюша потёрся о мамино плечо носом.

— Ма, ты же обещала…

— Расскажу, всё расскажу. — Мама устало улыбнулась. Она сидела, прислонившись к стене, положив ноги на табуретку.

— Успеете ещё, пусть мама с дороги отоспится, — вмешалась тётя Рая.

— Ничего, я им только фотографии покажу. Заждались небось. Неси, Андрюша, мой чемоданчик. Вот, смотрите. Узнаёте?

— Ой, Зойка и Антошка сидят на саночках. А к саночкам собачки привязаны. Мама, зачем их привязали? — затараторила Лялька.

Дядя Сеня взглянул через её плечо на фотографию.

— Не привязали, а запрягли, — сказал он. — Эти собачки не хуже лошадок трудятся. И людей на нартах по тундре возят, и грузы. Мне рассказывал один человек, что во время войны, когда лошадей не хватало, на собаках пробовали даже землю пахать.

— Мама, а зачем ты привезла Зойку и Антошку? — не унималась Лялька. — Они у нас будут жить?

— Нет, у них же есть мама и папа, только они сейчас ушли далеко в тундру, за оленьим стадом. А для Зойки и Антошки в нашем санатории, на Талой, местечко приготовили. Их люди из дальней тундры везут, передают друг другу как эстафету.

— Мама, а что это? — спросил Андрюша, рассматривая другую фотографию.

— Это прииск, где я была. А вот и драга.

— Совсем как дом, — сказала Лялька.

— Не дом, а корабль, — возразил Андрюша. — Видишь, по воде плывёт, и флаг наверху.

— Почему этот дом… этот корабль такой большой? — спросила Лялька.

— Потому что это не дом и не корабль, а целая фабрика. Видите, ковши сбоку висят. Они зачерпывают землю с водой. Внутри на всяких машинах её промывают, очищают и получают золото.

— Так много золота? — удивился Андрюша.

— Что ты! — рассмеялась мама. — Ковши-то большие, а золота туда крупиночки попадаются. Нелегко золото достаётся…

В эту ночь Андрюша долго не мог уснуть. Ему очень хотелось посидеть на своём любимом месте. Он потихоньку прокрался к окну, но мама тоже не спала и сказала, что нечего выдумывать, потому что вдруг ему и сегодня захочется падать с подоконника, а малыши перепугаются.

Андрюша лёг. В голову лезли всякие мысли. Так много он прожил, а видел совсем мало. Зойка с Антошкой маленькие какие, а живут на Чукотке, и ничего себе. Завтра они по трассе поедут. Везёт же людям. Мама рассказывала: там тоже прииски везде, живут горняки. И драги есть, и ещё всякие приборы. А на Талой даже горячие ключи. Мороз пятьдесят градусов, а ты себе купайся. Только пар клубится. На горе стоит олень, инеем оброс, как сосульками. Наверное, погреться пришёл. Взглянул олень на Андрюшу, тряхнул боками, сосульки посыпались в снег. Прыгнул олень через ручей и скрылся за клубами пара. Хотел Андрюша посмотреть, куда же он побежал, да не успел — уснул глубоким сном…

Дорога на Чёрный Ключ ползёт по мху и смятому стланику вверх на сопку, перескакивает через ручьи и спускается по ту сторону в распадок.

Весна. Уже начало июня, но ещё весна. Лиственнички только покрываются светлым зелёным пушком. Насторожились на кустах почки — вот-вот раскроются навстречу звенящему солнцу. Стланик пылится, тянется к небу, будто и не лежал под снегом долгую зиму. Пощёлкивают на ветру кожаными листочками рододендроны-хвастунишки. Да и как не хвастать? Пригреет солнце — и покроется серо-зелёная сопка их золотистыми шарами.

Бодро выстроились на тонких ножках колпачки кукушкина льна, жмутся к дороге узколистые непахнущие фиалки да белеют колокольчатые цветочки брусники.

Лялька первая взбирается на сопку и останавливается передохнуть. Следом за ней поднимаются мама, дядя Сеня, тётя Рая и Андрюша. Они тоже останавливаются и смотрят вниз, на город между двумя бухтами. Над ним синеет утро, солнце выхватывает бело-розовые стены домов. Но это ненадолго. С сопки хорошо видно, как с моря надвигается туман. Он поползёт по мостовым, облепит окна, погасит солнце…

— Вовремя мы убежали, — говорит мама. Вихрастая, в коротких штанах, она похожа на мальчишку.

Лялька то и дело садится на мох, собирает прошлогоднюю бруснику. Полежав под снегом, брусника становится ещё вкуснее. Лялькины ладошки покраснели от сока, улыбающаяся рожица в грязно-розовых разводах.

Набрав пять-шесть ягод, Лялька подбегает к маме и протягивает ей:

— На, попробуй. Ох, кисла-а!

Андрюше тоже хочется бегать и собирать бруснику. Но у него заняты руки. В одной — чайник, в другой — удочка.

В Чёрном Ключе водятся форели. Эти небольшие пёстрые рыбки живут в холодноводных ручьях и реках. Андрюша видел, как они плывут против течения и прыгают над водой. В чайнике лежит коробочка с кетовой икрой. Кетовая икра — хорошая приманка для форелей. Когда лососевые рыбы заходят с моря в реки метать икру, форели тут как тут. Эти хищницы поедают икру, поэтому кто их ловит, приносит пользу, да и уха из форелей вкусная.

Дядя Сеня несёт палатку, ружьё, а за спиной у него рюкзак, набитый всякими нужными вещами. Очки то и дело соскакивают на кончик длинного носа, и тогда дядя Сеня мотает головой, чтобы они сели на место.

Мама несёт скатанное одеяло, только тётю Раю ничем не нагрузили. Она с трудом взбирается на сопку, опираясь короткими ручками о колени.

Но вот и вершина сопки, совсем лысая, покрытая белым песком и мелкой галькой.

— Ой, а где же наша надпись? — кричит Лялька.

Кое-где на лысине видны следы больших букв. Лялька и Андрюша старательно обводят их палочками.

— Привет черноключникам! — громко читает мама. — Чёрный Ключ на нынешний год считаем открытым!

Черноключниками они назвали себя сразу после первого похода на Чёрный Ключ. Ведь Чёрный Ключ — это место, куда хочется ходить снова и снова. Дядя Сеня шутя предупреждал, что стать черноключниками опасно. Это как болезнь. Ну, не настоящая, а как у болельщиков футбола. Если пропустить хоть одно воскресенье, всю неделю будет казаться, что не сделано что-то очень важное, и неделя покажется длиннее года.