Жан-Филипп Арру-Виньо - Летающий сыр

С последней ступеньки он спрыгнул, но прыжок все равно получился как в замедленной съемке.

Когда подошвы его серебристых ботинок коснулись Луны, показалось, что он вот-вот подскочит вверх. Поверхность планеты была мягкой, как подушка.

Космонавт на мгновение замер, как будто ждал, пока его подвиг запечатлят для истории тысячи фотокамер. Потом, наверное, вспомнил, что он — первый человек, ступивший на Луну, и что фотографов тут нет. Покачнувшись, он сделал шаг вперед и прямо на поверхности Луны водрузил флаг, который нес в руке, как альпинист, покоряющий очередную горную вершину…

— Бз-з-з… Чпок! — донеслось из ящика.

По экрану снова побежали полоски, и картинка пропала.

Вот и все. Космонавт Нил Армстронг стал первым, кто ступил на Луну.

— Дети! — торжественно произнес папа. — Это маленький шаг для человека, но огромный скачок для всего человечества!

Той ночью я не мог заснуть.

Жан А. тоже не спал, но потому, что тайком пошел смотреть телевизор. Уже было очень поздно, и передач никаких не было. На экране висела заставка с часами, которые отсчитывали секунды и минуты.

— Раз уж у нас сегодня есть телевизор, нельзя упускать такую возможность.

В квартире все спали, кроме нас. Дождь прекратился, и Луна светила в окна каким-то бледным и тревожным светом.

Интересно, а космонавты в своем корабле тоже сейчас спят? Или смотрят телевизор, как Жан А.? Я прошелся по пустым комнатам, пытаясь заносить ногу, как в замедленной съемке, и подпрыгивать, словно пружинка, чтобы понять, как буду себя чувствовать, когда вырасту и стану первым, кто ступит на Марс.

— Алло, Земля? Как меня слышно? — бормотал Жан А. в кулачок, как в рацию. — Корабль «Аполлон» на связи… Прием…

— Прекрасно слышно, — внезапно раздался в темноте папин голос.

И в нас, как космические ракеты, полетели оплеухи.

Папа добавил, что, раз мы так себя ведем, он завтра же вернет телевизор в прокат, и мы помчались в комнату.

По правде говоря, после того как первый человек ступил на Луну, ничего особо не изменилось. Через неделю мы все равно уезжаем из Шербура. Кстати, я почему-то совсем перестал бояться переезда. Что такое несколько сотен километров по сравнению со световыми годами, через которые, когда стану взрослым, я буду летать в супербыстром космическом болиде и отправлять шифровки своему другу Франсуа?!

— Сегодня тот самый день, — объявил папа, стоя на пороге нашей комнаты. — Подъем!

Обычно, чтобы разбудить нас с Жаном А., ему приходится возвращаться несколько раз. Но в это утро мы подскочили с кровати еще до того, как он произнес традиционное «Та-а-к, запахло жареным!», и пулей побежали в ванную.

— Ребята, я на вас рассчитываю, — добавил папа. — У нас сегодня трудный день. Так что без баловства, пожалуйста!

Что мне нравится в дни переезда, так это то, что никому и в голову не приходит проверять, почистили мы зубы или нет. Мама занимается Жаном E., папа будит середнячков, а мы заперлись в ванной, открыли кран и под шум воды листаем новый комикс, который папа купил нам в дорогу.

— Вы там скоро? — спросил папа через некоторое время.

— Буль-буль-буль, — ответил Жан А., притворившись, что полощет рот.

Он подождал, пока папа уйдет, открыл дверь в коридор и выплюнул всю воду на середнячков, ожидавших своей очереди в ванную.

— Папа, они не моются, а читают комиксы, — заныли те.

— А Жан В. собирается чистить зубы щеткой для обуви! — пошел в контрнаступление Жан А.

Только было папа набросился на Жана А. и Жана В., как в дверь позвонили. Это были грузчики.

— Это здесь переезд в Тулон? — спросил бригадир.

— Да, а что? — уточнил папа.

— Да нет, ничего, просто я подумал, что тут какие-то морские бои, — ответил грузчик, глядя на нашу банду в полосатых пижамах с растрепанными волосами.

— Не волнуйтесь, у нас уже все готово, — успокоил бригадира папа. — Почти…

И тут из своего трехколесного велосипеда выпал Жан Д. В прихожую были выставлены сумки для отпуска с надписью «НЕ ЗАБИРАТЬ», чтобы грузчики ничего не перепутали. Жан Д. собирался их объехать, но, поскольку был в одних носках, не смог затормозить и врезался прямо в стульчик Жана Е.

Папа успел поймать Жана Д. за край пижамы и начал трясти.

— Я тебе покажу, как ездить по квартире на велосипеде!

— Я плосто не вписался в повалот! — проныл тот. — Я не хотел!

— Вот-вот, он здесь ни при чем, — подтвердил бригадир.

— Как это ни при чем? — возмущался папа.

— В этом возрасте за них несут ответственность родители. Правда? Эй, вы там! — грузчик обратился за поддержкой к своей бригаде.

— Конечно, — отозвались остальные. — Он ни при чем.

— Вот, видите, — продолжил бригадир. — К тому же бить детей — последнее дело.

— Благодарю за совет, — сквозь зубы процедил папа, — но попрошу не вмешиваться в мои методы воспитания!

Бригадир был минимум метра два в ширину, и из-под его комбинезона заметно выступали мускулы. Папа тоже очень сильный, но грузчиков было трое, и в подробности своих методов воспитания он вдаваться не стал.

— Хорошо, — согласился он, опуская Жана Д. на пол, — но этот сорванец у меня еще допрыгается!

Потом папа оставил грузчиков с мамой, а сам пошел класть сумки в машину, поклявшись себе, что это последний раз, когда мы уезжаем в отпуск в день переезда.

С машиной тоже вышла незадача. Не все чемоданы влезли в багажник (у Жана Е. было слишком много вещей), поэтому какие-то пришлось водружать на крышу. И когда папа уже закрепил брезент, которым накрыл багаж, он вспомнил, впрочем, как обычно, что забыл еще один маленький чемоданчик. И все пришлось перекладывать.

К тому же грузчики заняли лифт, и папа носился вверх-вниз по лестнице. Наблюдая, как вытягивалось его лицо всякий раз, когда он добегал до десятого этажа, мы смекнули, что под руку ему лучше не попадаться, а то можно запросто загреметь в интернат для детей военных.

В какой-то момент папа захотел что-то посоветовать грузчикам, которые разбирали нашу двухъярусную кровать. Он ведь мастер на все руки и сам разбирал мебель на кухне. Но, видно, у него своя уникальная технология, потому что бригадир, увидев кухонные шкафчики, схватился за голову:

— У вас тут что, атомная бомба взорвалась?

— Нет, — гордо ответил папа. — Это шведские шкафчики. Я сам их разобрал.

— А! Ну, тогда понятно. Надеюсь, вы сохранили инструкцию, чтобы собрать их заново. Иначе ничего не получится. Точно вам говорю.