Нина Артюхова - Светлана

Однако пора идти. До свиданья, воробышки!

Во дворе райкома кучками собираются школьники и школьницы — не маленькие, но и не так чтобы очень уж большие. Взволнованно-торжественные лица, особенно старательно заплетены косы, разглажены белые воротнички и красные галстуки.

Странная штука — время. Время, так сказать, в будущем времени — совсем не то, что время в прошедшем. Через три года — это очень долго. Три года назад — гораздо меньше. Три с половиной года назад Светлана в первый раз вошла во двор райкома. Такая же была, как эти торжественные девочки. Только училась тогда в пятом классе, а здесь все, должно быть, седьмые, восьмые.

Да ведь и наши восьмиклассницы сегодня должны быть здесь, те, кто не вступал в комсомол в прошлом году. Вот они.

Одна девочка стоит повернувшись спиной, невысокая, но, видимо, постарше и спокойнее других. Ее окружают, как цыплята наседку.

— Алла!

Невысокая девочка оборачивается и радостно обнимает Светлану. Потом, выпрямившись, аккуратно закладывает за уши прямые короткие волосы и говорит с гордостью:

— Вот, привела своих.

Галя, Катюша, Нюра Попова, несколько девочек из других классов, знакомые девочки из детского дома. Только Ани и Вали нет — они учатся в сельскохозяйственном техникуме.

— Алла, а ты все еще секретарь комитета? Не трудно в десятом классе?

— Нет, ничего. Девочки просили, да и мне самой не хотелось отказываться. — Она понижает голос: — Светлана, знаешь, куда я хочу поступить? В педагогический институт!

Светлана радостно улыбается:

— От меня заразилась?

— От тебя!

У Гали от волнения горят щеки и блестят глаза.

Светлана смотрит на своих школьных подруг и только теперь по-настоящему чувствует, насколько она старше их. Совсем они еще птенчики желторотые! Живут себе без забот. Стоит распахнуть клюв пошире — и червячок падает в горло. Даже Алла, которая всего на год моложе, а казалась всегда старше Светланы, даже Алла все-таки еще птенец. И совсем не удивляет, что Алла изменила архитектурному институту и надумала стать учительницей, подражая Светлане. Осенью вылетит из детского дома, научится летать самостоятельно… Аллочка, это не всегда легко!

— Девочки, ну, я пойду, не буду вам мешать. Мне еще в училище нужно успеть: сегодня стипендию дают.

В глазах школьниц — уважение: стипендия — это почти зарплата.

А Светлане вспоминается, как получала свою первую стипендию в начале учебного года. Веселый топот ног по коридорам и лестницам. Очередь у кассы. Праздничные лица первокурсниц… Дрожащими пальцами выводишь свою подпись, и вот перед тобой вырастает шелестящая кучка денег. Целая куча денег. Поразительно много денег! Прямо от окошечка кассы — в буфет. Потом зашли в универмаг — кому перчатки, кому чулки…

А в общежитии Светлана с ужасом обнаружила, что потеряла целых двенадцать рублей. Новые подруги помогли искать (на бумажке, с карандашом в руке). Двенадцать рублей были очень скоро найдены, но, так как нашли их на бумаге, богаче Светлана не стала. С тех пор прошел целый учебный год, пришлось научиться трезво рассчитывать, чтобы хватило на весь месяц. А все-таки в первый день никогда не удается удержаться от безумств!.. Алла вдогонку спрашивает:

— Когда зайдешь к нам?

— Не раньше чем на той неделе. У меня дела сейчас — вот! — Светлана подносит пальцы, сложенные дощечкой, к горлу, пониже подбородка, показывая, как много у нее разных дел. — Семинар начинается, экзамены на носу! Дышать некогда!.. Привет Наталье Николаевне и всем, всем, всем!

И опять девочки с уважением смотрят ей вслед: до чего спокойно, прямо как к себе домой, входит она в дверь райкома. У Светланы в райкоме есть еще одна знакомая дверь, которую она без всякого смущения уверенно отворяет. Дверь отворяется…

— Соколова Светлана Александровна едет отрядной вожатой в пионерский лагерь.

— Наш семинар посещаете?

— Да.

Один из членов бюро — новый, незнакомый. Он недоверчиво переспрашивает:

— Какого года рождения? — Из сорока девяти он в уме торопливо вычитает тридцать один… — А в каком месяце вы родились?

— В феврале.

— Вы переходите на второй курс? Почему вы хотите ехать в лагерь? Обычно мы посылаем со старших курсов педучилища. Ведь у вас скоро экзамены начнутся?

— Да, несколько раз придется приехать из лагеря.

— Работу с детьми любите?

Худой товарищ со шрамом на виске, который сидит теперь на председательском месте, отвечает за Светлану:

— Любит. Мы товарища знаем.

Это он предложил ехать в лагерь: «Люди нужны, тебе — практика, да и подработаешь за лето».

Светлана, улыбнувшись с благодарностью, находит все-таки нужным и сама за себя ответить:

— Люблю, конечно!

…В районный Дом пионеров сегодня пионеров не пускают:

— Ребята, сегодня занятий в кружках не будет: всю эту неделю с шести часов семинар вожатых.

Ребята, постояв в передней, неохотно расходятся.

Одна девочка с пионерским галстуком, прорвавшись все-таки к вешалке, начинает снимать пальто.

— Девочка, я же говорю: сегодня семинар вожатых!

Девочка приглаживает черные кудри и отвечает полусмущенно-полуобиженно:

— А я как раз на семинар иду!

— А-а! — Это сказано все-таки с некоторым недоверием.

Плохо быть такой маленькой — никакой солидности, никакого к тебе уважения!

Пускай не обижаются школьники, что их не пускают по вечерам в Дом пионеров. Еще середина мая, летние каникулы еще не очень близко. Начинаются экзамены, самые напряженные дни. А здесь, в Доме пионеров, уже наступило лето. Вожатые (не выходя из четырех стен!) отправляются в дальние и ближние походы, разбивают палатки, разжигают костры.

Песни, которые ребята будут петь в лагере, разучиваются здесь. Чтобы танцевать с ребятами в лагере, вожатые сами должны научиться танцевать.

Когда вожатым рассказывают, какие предосторожности нужно предпринимать, если придется везти ребят на грузовике, Светлана с теплым чувством вспоминает Тамару Владимировну. Летом, живя в лагере, ребята из детского дома часто ездили в колхоз полоть овощи и картошку. Из колхоза присылали грузовик. Когда ребята, уже утрамбовавшись, сидели в кузове, Тамара Владимировна каждый раз собственноручно проверяла, хорошо ли закреплены борта. Шофер уже привык и не обижался, как в первый день, иногда только насмешливо пожимал плечами, удивляясь такому недоверию.

Стоило взглянуть на тяжелые железные скобы на бортах, потом сравнить руки шофера с тонкими, слабыми руками Тамары Владимировны, и недоумение шофера становилось понятным. Но Тамара Владимировна неуклонно вела свою линию — ни разу не разрешила ехать, не обойдя грузовик со всех четырех углов. Сама никогда не садилась в кабину, всегда вместе с ребятами в кузов, куда могла взобраться только с помощью Елены Михайловны или ребят. В конце концов шофер стал уважать Тамару Владимировну за твердость характера, терпеливо ждал контрольного осмотра, потом добродушно подсаживал ее. А сейчас инструктор так прямо и говорит: