Борис Тартаковский - Мальчишка ищет друга

Вожатый замолчал. А Таня представила себе маленького, бедного Мишутку. В девять лет он попал на фабрику и стал работать за гроши по двенадцать часов в сутки. Таня укоризненно посмотрела на Шуру.

— Вот она, история моей фамилии, — заключил вожатый. — Весёлая?

Шура сидел, опустив голову. «Наверное, ему стыдно», — подумала Таня. Она ведь знала, что Шурка не такой уж плохой. Вот только зачем дружит с этим противным Тошкой.

Вожатый начал рассказывать о себе. После школы он несколько лет работал, а три года назад поступил в институт и стал учиться на биологическом факультете.

— Я люблю птиц, животных, — говорил вожатый, — и если вы тоже их любите, хотите лучше узнать природу родного края, то я вам охотно помогу, и мы с вами крепко подружим.

Катя Руденко сказала:

— У нас многие любят зверей и птиц. А Калмыкова Таня даже юннатка в зоологическом.

Таня сидела, затаив дыхание. Она боялась, как бы вожатый не спросил, что она делает в зоологическом. Таня ведь была у юннатов зоосада всего один раз и больше не пошла.

Ох, как мама стыдила и бранила её! Но Таня заупрямилась: не будет она чистить коровник и мыть полы. Вот если бы её послали ко львам…

В классе никто об этом не знал. Даже Катя Руденко. Все считали Таню юннаткой зоосада. И вожатый обрадовался, когда узнал об этом.

— Замечательно! — сказал вожатый. — Значит, у меня будет боевой помощник.

Колька Пышнов ткнул пальцем в сторону Тани и крикнул:

— Вот она сидит, Калмыкова, на третьей парте у окна…

Колька сидел на первой парте справа, почти у дверей. За длинные ноги Кольку прозвали Верстой. Но так его называли редко, потому что Колька — председатель совета пионерского отряда и один из лучших учеников.

Тане было приятно, что о ней говорят, но она не подняла глаз.

— Ах, вот кто это. Молодец! — услышала Таня голос вожатого. — Такой человек мне как раз нужен.

Тогда Таня не выдержала и посмотрела на вожатого. Он улыбался. У него было широкое лицо и светлая стриженая голова, а какой он высокий, широкоплечий. Тане захотелось, чтобы вожатый был доволен ею. Но что будет, если он узнает о её обмане?

Вожатый между тем продолжал:

— Теперь вы знаете, кто я и почему моя фамилия Погорелец. Но вы называйте меня просто Юрой.

Потом он спросил, как ребята овладевают пионерскими ступеньками.

— Высоко уже поднялись?

Колька Пышнов сказал, что никуда ещё не поднялись.

— Как же так? — удивился Юра.

— Наверное, у нас в отряде запущена работа, — объяснил Колька. — Мы же без вожатого. То есть были вожатые, но всё такие!.. — и он пренебрежительно махнул рукой. — Один у нас был «попрыгунчик». Он хорошо прыгал через ступеньки, пока Шура нос не разбил…

— Постой, постой! — остановил его Юра. — Вожатый прыгал, а Шура нос разбил?

Несколько ребят пришли Кольке на помощь и стали объяснять, что Шура Чоп тоже прыгал, но не сумел так прыгнуть, как «попрыгунчик», и сильно разбился, после чего вожатого сняли.

— Ребята! — взмолился Юра. — Давайте кто-нибудь один. А то все кричат, и я ничего не пойму.

— А Петьку Короля, уже другого вожатого, из девятого «Б», — когда все замолчали, продолжал Колька, — мы прозвали Обещалкиным. Сто раз обещал организовать футбольную команду.

— Хорошо, — согласился Юра. — Допустим, вожатые были плохие. А вы сами что сделали, чтобы не отстать от товарищей? Что же получается? Вы топчетесь на месте, а ребята из пятого «Б» преспокойно вас обгоняют. И вы это терпите?

— А что нам делать? — удивлённо поднял брови Колька.

— Догонять! — ответил Юра и даже ладонью пристукнул по столу. — И не пугайтесь, что можно нос разбить. Знаете пословицу: «Кто смел, тот и на коня сел…» Давайте сразу же выясним, где мы находимся, на какой ступеньке. Вот скажи хоть ты, Шура: за сколько секунд ты пробегаешь шестьдесят метров?

— Не знаю, — пожал плечами Шура и тут же спросил: — А мировой рекорд на сто метров, вы знаете, какой?

— Десять секунд для мужчин. А ты будешь молодцом, если пробежишь за десять секунд шестьдесят метров. А прыгаешь ты как?

Шура опять пожал плечами, но о мировом рекорде уже не спрашивал.

— В следующий раз я приду в субботу к трём часам, и мы соберемся на спортплощадке. Хорошо? А то в классе душно. Вы согласны?

Ребята согласились. Какой, в самом деле, интерес сидеть в классе после уроков?

— Но условимся: до субботы каждый должен узнать, за сколько секунд он пробегает шестьдесят метров и как прыгает. Ясно задание? Под твою ответственность, Пышнов.

— Есть, товарищ вожатый! — весело отсалютовал Коля.

— А теперь я дам загадку для любителей истории: кто в Древней Греции носил самую большую шляпу?

Ребята переглянулись и стали называть имена из учебника истории:

— Геракл! Нет? Одиссей! Тоже нет? Царь Солон…

Юра отрицательно качал головой. А потом встал, посмотрел на часы и заявил:

— Ну, ребята, мне пора в институт. А вы вместе подумайте и скажете мне в субботу. Хорошо?

Возвращаясь домой, ребята всё время говорили о новом вожатом, а Таня вспоминала, как Юра перед всем отрядом сказал, что она будет его помощницей. Как же ей теперь быть?

До субботы все ребята тренировались на беговой дорожке, чтобы не опозориться перед новым вожатым. Колька Пышнов был судьёй. Он достал часы с секундомером, и все ему завидовали.

Колька командовал:

— Приготовиться! Внимание! Марш! — и все стремглав мчались по беговой дорожке.

Особенно старалась Таня, чтобы оправдать доверие вожатого. Она даже выучила миф про аргонавтов. Но в пятницу всё полетело кувырком, и Таня поняла, что старалась напрасно. Всё получилось из-за той несчастной шляпы. Учитель спросил об аргонавтах, и Таня так ответила, что Иван Терентьевич нарисовал в своей книжке против Таниной фамилии бублик, чтобы потом поставить в журнал четвёрку. Бублик означал у Ивана Терентьевича четвёрку.

Иван Терентьевич продолжал спрашивать с места, и тут Таня подняла руку и спросила о шляпе. Она даже сама не знала, как это случилось. Вовсе она не собиралась мешать опросу. Но получив бублик, она перестала думать про аргонавтов и вспомнила о шляпе.

— Что? Что? — не понял сразу Иван Терентьевич. — Что ты спрашиваешь?

— Я спрашиваю, Иван Терентьевич, кто в Древней Греции носил самую большую шляпу? — пролепетала Таня.

— Калмыкова, — сказал учитель, — когда вы, наконец, будете вести себя, как положено в классе?

Иван Терентьевич так рассердился, что попросил дневник и крупным почерком написал в нём: «Ув. Вера Михайловна! Ваша дочь озорничает на уроках. Прошу воздействовать».

— Зачем тебе понадобилось спрашивать на уроке о какой-то шляпе? — возмутилась мама, когда увидела запись в дневнике.