Константин Золотовский - Капитан Лаце

Шлёпая по лужам и наступая на хрустящие ракушки, ходил боцман по палубе, пока помпы отсасывали воду из нижних отсеков.

Он поднялся вместе с инструктором на капитанский мостик, постоял перед дубовой дверью, а потом, взяв в руки лом, принялся вскрывать дверь. Она треснула и отошла от косяка.

Инструктор и боцман вошли в капитанскую рубку.

Добрых полчаса они — не выходили оттуда, а когда вышли, боцман торопливо набивал свою трубку, и табак сыпался у него из-под дрожащих пальцев на палубу. Инструктор держал под мышкой плоский пакет, завёрнутый в восковую бумагу. Оба они шагнули через борт и спустились по шторм трапу в шлюпку.

Вскоре дежурный просвистел большой сбор, и команда «Камбалы» собралась в кают-компании. Боцман Груздев, взволнованный и суровый, раскрыл вахтенный журнал с последними записями капитана Лаце.

Журнал был самый обыкновенный — такой, как и полагается быть судовому журналу.

Последняя запись в нём — совсем коротенькая, в две строки:

«23 часа 0 минут. Ветер 7 баллов. Выхожу из порта. Курс WN. Ход 8 узлов».

Вот и всё.

А почти в самом конце этой толстой, переплетённой в коричневый картон тетради, между чистыми страницами, оказалось несколько вырванных из записной книжки листков, исписанных торопливым, неровным почерком:

«В 23 часа 0 минут вооружённый отряд белых под командой полковника фон Витта захватил судно. 6 человек из команды расстреляны: машинист Бурцев, сигнальщик Васин, матросы — Кожевников, Бондаренко, Цветков, Верёвкин. На корме, на полубаке, в жилых кубриках и ко всем шлюпкам приставлены часовые. Ко мне приставлен офицер, адъютант фон Витта. Как только мы снялись, моего конвойного укачало. Он лежит на диване, точно мёртвый.

По приказанию полковника фон Витта веду судно с погашенными огнями.

23 часа 40 минут. Я помог моему офицеру перебраться на палубу и уложил его на банку, поручив присмотр за ним фельдшеру Яковенко. После этого немедленно вызвал к себе механика Зайцева и матроса Колесникова. Заявил, что лично для себя считаю невозможным служить врагам Родины, способствуя уводу «Орла». Изложил план консервации судна и просил выяснить, согласна ли на это команда.

24 часа 10 минут. Согласие команды получено. Я в нём не сомневался. Отдаю распоряжение — смазать в три слоя машины, главные и вспомогательные, на долголетнюю консервацию и приготовить котлы к выпуску пара и выгребанию топок.

01 ч. 0 м. Доложено об исполнении.

01 ч. 10 м. Отдано последнее распоряжение Зайцеву и Колобову: стопорить машины, открыть к потоплению кингстоны машинного отсеке по правому борту, кингстон среднего — грузового трюма и коробки забортных труб.

01 ч. 30 м. Вода поступила на плиты машинного и котельного отделения.

02 ч. 10 м. «Орёл» кренится на правый борт. Плавучесть — ноль. Вода поступила на верхнюю палубу. В дверь стучат. На требование открыть — ответил отказом. Заявил, что считаю себя капитаном Советского Флота и не позволю увести судно за границу.

Команда и я надеемся, что «Орёл» ещё послужит Родине.

Капитан Август Лаце».