Ирина Волк - Колышек у вербы

Андрей Маленький так увлёкся, что даже не почувствовал запаха дыма. И только тогда, когда стало резать глаза и першить в горле, вдруг закашлялся, поднял голову и закричал от страха: внутри мастерской всё стало серым, как будто из степи пришёл плотный туман. Андрей Маленький, кашляя, то и дело закрывая глаза, побежал в дальний угол, откуда валил дым. Там лежали груда стружек и ящик с опилками. Вот они-то и горели. Мальчик с ужасом заметил, что по полу мастерской растекаются маленькие ручейки огня: горели капельки керосина и мазута, пролитого во время работы на земляной пол. Огненные змейки бежали прямо к большой бочке, возле окна. Сейчас они добегут до бочки, подлезут под неё, и тогда вспыхнет в бочке керосин — сгорит вся мастерская.

Крича и плача, Андрей Маленький выскочил за дверь:

— Папа! Папа! Пожар!

Но никого не было поблизости, а новый клуб, в котором шло собрание, далеко. Не добежать ему, ни за что не добежать!

Андрей Маленький вернулся в мастерскую. Он знал: в углу возле самой бочки стоят лопаты. Он вспомнил, как однажды в степи загорелся ковыль и огонь рвался к свинарнику. Папа вместе с другими работниками совхоза рыли тогда канавы, и пламя, добежав до этих канав, падало, гасло. Значит, и сейчас нужно остановить огненные язычки. Мальчик схватил лопату и начал яростно ковырять землю. Земля была твёрдая, неподатливая. Тяжёлая лопата вырывалась из рук. Заболели ладони, и уже нечем было дышать в мастерской. Но Андрей Маленький, кашляя и плача, то и дело роняя лопату, всё копал и копал. Наконец мальчик почувствовал, что огонь сильнее, что он никак не может остановить его, что ещё немного и пламя всё-таки подберётся к бочке.

— Папа! — в последний раз крикнул, задыхаясь, Андрей Маленький, уронил лопату и сам упал на неё.

И в эту минуту в мастерскую вбежали люди, заметившие дым. Впереди был Андрей Большой. Он сразу увидел неподвижное тело сына и узкую канавку, которая появилась вдруг посреди мастерской. Через несколько минут рабочие погасили пожар.

А Андрей Маленький уже сидел на траве в саду, окружавшем мастерскую, удобно прислонившись к широкой груди отца. Перед ним на коленях стояла мама. Она осторожно меняла примочки на ладонях сына, стёртых, окровавленных.

Из мастерской выходили рабочие и спрашивали тревожно:

— Ну, как наш Андрей Андреевич, спаситель мастерской?

Вот с тех пор в совхозе и говорят:

«У нас два Андрея Больших!»

Больше всего Володя любил книги про кораблекрушения. Заберётся куда-нибудь в кусты или на чердак и читает, глотает страницу за страницей. А потом закрывает глаза и сам переносится на корабль. Вместе с матросами взбирается на мачты, крепит реи.

Володя мечтал поскорее стать взрослым, поступить на корабль матросом, уехать в далёкое плавание и пережить всё то неповторимое, что переживают герои его любимых книг.

И вдруг Володя попал в кораблекрушение, и ещё вместе с мамой, папой и двумя сестрёнками. Произошло это кораблекрушение не на море, а… на земле, которую называют целика.

Сначала Володя был разочарован. Целина — это, оказывается, просто степь и речка.

Папа объяснял:

— Богатая здесь, сынок, природа. Крутом клады, которые человек должен взять. Гляди, сколько похожего на вербу тальника по берегам. Золотое растение! Оно и на дрова идёт, и на постройки годится, и заборы можно из него плести. А камень на берегах какой красивый — алый, как флаг!

Володя глядел на груды красного камня — они точно развалины каких-то древних замков.

Володя посмотрел вокруг себя, перевёл глаза на степь и спросил тихонько:

— А где же совхоз, папа?

Папа не успел ответить: к ним подошла высокая женщина.

Она, наверное, слышала Володин вопрос, потому что сразу показала ему колышек.

— Я только что выкопала из земли этот колышек, сынок, — сказала она Володе. — На том месте, где был этот колышек, вырастет наш совхоз. В нём будут большие и красивые дома, и парки, и скверы. А пока вот твой дом.

Она показала на маленький красный вагончик, который был прицеплен к трактору.

— Садитесь в него и двигайтесь туда, где мы начнём строить город в степи.

Володя с удовольствием залез в вагончик: ведь он ещё никогда не катался на тракторе. Он подал руку маме, сестрёнкам. Они по маленьким ступенькам поднялись следом за ним. Папа сел за штурвал, и вагончик быстро побежал вперёд. Володя и не знал, что тракторы такие проворные.

Впереди было замёрзшее озеро. Вдруг вагончик, покачнувшись, остановился. Папа соскочил с трактора, встал на лёд.

«Проверяет, крепкий ли лёд», — догадался Володя.

Потом папа снова поднялся на трактор и смело повёл вагончик через озеро.

И вот тут-то и произошло «кораблекрушение»: лёд на середине озера оказался слабым и трактор провалился. Папа очень огорчился и всё лазил по воде, проверяя, не случилось ли что с трактором. Но с ним ничего не случилось: провалился — и всё. В вагончике вода дошла до самого пола, но внутри было сухо. Мама подождала-подождала, пока вагончик вытащат, потом махнула рукой и сказала:

— Чего нам ждать? Давайте-ка кашу есть.

Она разожгла примус и сварила вкусную кашу. Так что потерпевшим «кораблекрушение» не пришлось носиться по морю без пищи и питья, как это случалось с храбрыми матросами.

Мама открыла дверь и позвала:

— Иди, Валерий, кашу есть. Замёрз небось.

Но папа только рукой махнул. Ему-то было не до каши.

Подъехала на газике женщина, которая показывала Володе колышек. Она оказалась директором совхоза. Увидев мирную картину — из трубы железной печурки шёл дым, а на окошках колыхались ситцевые занавески, — директор одобрительно сказала:

— Я вижу, вам всё нипочём! — и тоже с удовольствием поела маминой каши.

А ещё через час пришёл другой трактор и вытащил на сушу потерпевших «кораблекрушение».

Володя очень гордился, что с ним приключилась такая история и что у него такая мама, которая могла бы быть не хуже любого лихого матроса на настоящем корабле. Про «кораблекрушение» Володя рассказывал всем ребятам, которые приехали в совхоз позже.