Любовь Воронкова - Личное счастье

Она глядела на старушку злыми глазами и, казалось, готова была ударить ее.

– Да какое мое дело, конечно! – согласилась Анна Борисовна. – Проживайте, донашивайте, а новое когда еще справите – неизвестно! Вон уж и мне за два месяца задолжали. Отец-то у вас, чай, не миллионы получает.

Она распахнула окно, принимаясь за уборку. Тамара, мелко постукивая каблуками босоножек, вышла в прихожую. Мать окликнула ее, но Тамара, будто не слыша, захлопнула дверь. Она спешила уйти из дома. Все равно куда, лишь бы поскорее уйти.

В последнее время в их красивой квартире поселилась какая-то душная тоска. Тамара задыхалась от этой тоски. На улице было легче. Нежная тень деревьев лежала на тротуаре. Из-под забора выглядывала свежая травка-мокрица. Откуда-то из открытого окна доносилась негромкая песня, красивая печальная песня о любви и разлуке, о разлуке и верности.

«Далеко, далеко…» – запевал мужской голос – и перед глазами вставали какие-то далекие равнины, повитые голубым туманом, леса и горы… А там, за лесами и горами, на далекой границе, – «он», тоскующий о той, которую любит. Тамара прислушивалась к словам любви, и ей казалось, что эти слова обращены именно к ней. Она шла еле касаясь асфальта, словно крылья несли ее. Это утро, такое взволнованное, совсем не похожее на те утра, которые были вчера и позавчера. Сегодня обязательно должно было что-то произойти. Ведь звездочка упала к ней в лодку!

«Если сейчас на углу будет зеленый свет, – загадала Тамара, – значит, я его встречу».

С замирающим сердцем подошла она к углу, из-за которого был виден светофор. Свет был зеленый. Но он тотчас сменился желтым.

«А все-таки, когда я взглянула, он был зеленый! Да, зеленый, зеленый! – настаивала Тамара, стараясь отогнать свои сомнения. – Я увижу его сегодня! Я должна его увидеть сегодня».

Тамара вышла на центральную улицу, в суету спешащей в ту и в другую сторону толпы, в шум автобусов и неясного говора идущих мимо людей. Она широко открытыми глазами жадно глядела вокруг, она чувствовала, она знала, что должна встретить Рогозина.

Проходя мимо «Гастронома», Тамара неожиданно столкнулась с Зиной Стрешневой. Тамара хотела притвориться, что не видит Зину и пройти мимо, но Зина окликнула ее.

– Куда ты бежишь, Тамара? – спросила она, улыбаясь. – Догоняешь кого-нибудь?

– Никого не догоняю, – сдержанно ответила Тамара. – Ты из магазина?

– Да. За мясом ходила. Отец, если мяса не сваришь, будто и не ел ничего. Без мяса и не обед ему!

Тамара со скучающим лицом слушала ее. Мясо, обед… Крупные губы ее сжались будто от боли.

– Ты не больна? – спросила Зина.

Тамара подозрительно сверкнула на нее мрачными глазами:

– Почему это? Почему ты так думаешь?

– Не знаю. Мне показалось.

Тамара еще раз поглядела на Зину. Нет, Зина ничего не знает. Нежное Зинино лицо с тонкими светлыми бровями и темными ресницами было простодушно и участливо, а в светло-серых глазах светилась забота и тревога.

– А тебе-то что? – усмехнулась Тамара. – Что ты мне, мать, что ли? Или, может быть, старшая сестра?

Зина смутилась.

– Да. Я, наверное, так привыкла – дома-то я уже третий год старшая сестра. Вот и привыкла. Как-то сразу начинаю беспокоиться. Глупо, конечно. Ты не домой?

– Нет, не домой, – ответила Тамара.

Но ей еще не хотелось уходить от Зины. Хотя она и не дружила со Стрешневой, сейчас, в минуты тоски и душевной неурядицы приятно было побыть около тихого, спокойного и доброго человека.

– Я провожу тебя немного, – сказала Тамара.

Зина удивилась.

– Но ведь ты спешила куда-то?

– Ты что, хочешь избавиться от меня? – нахмурилась Тамара.

– Нет, – просто ответила Зина, – почему это? Я бы и сама прошлась с тобой по улицам. Только мне ведь некогда. Да и сумка тяжелая.

Она улыбнулась и взяла сумку в другую руку.

– Что же, так и всегда будет? – спросила Тамара, кивая на ее нагруженную провизией сумку. – Магазины, хозяйство?..

Зина поглядела на Тамару ясными, немного удивленными глазами:

– А как же? Отец с работы придет, ему поесть надо?

– Ой, какая скучная, скучная жизнь, – почти простонала Тамара, – какое однообразие, какая тоска!

Зина выслушала ее, приподняв брови, и неожиданно рассмеялась. Ей показалось, что Тамара играет.

– Ты как будто одна из тех чеховских трех сестер. «Тоска, тоска»! Какая там тоска? Откуда? Конечно, бывают неприятности… – Зина немного нахмурилась. – Только это не тоска и не скука… Знаешь, я как-то совсем не понимаю, что такое скука.

– И тебе никогда не бывает скучно?

– Скучно? Да что ты, Тамара. Столько дел всяких. И потом – лето, так хорошо! И день пролетает не вижу как, то с подругами повидаешься, то хозяйство, то ребятишки, то порисуешь немножко, то почитаешь, – даже не успеваешь сделать всего, что хочется. Когда же скучать-то? А теперь вот в поход скоро.

Зина вдруг омрачилась и умолкла. Тамара искоса посмотрела на нее:

– Куда же решили?

– Кажется, все-таки пойдут пешком.

– С рюкзаком за спиной?

– Да. – Зина вздохнула. – Хорошо!

– А почему ты говоришь «пойдут»? Разве ты не идешь?

– Наверное, нет. Я хотела, но…

– А! – Тамара засмеялась. – Только других уговаривать – хорошо, весело, прекрасно! А сама-то небось сдрейфила.

– Я не сдрейфила. – Зина опустила глаза и еще раз переложила сумку из одной руки в другую. – Что ты! Я бы бегом побежала. Только вот Антона оставить нельзя одного.

Но Тамару только раздражали Зинины заботы.

– Опять Антон! Опять обед, мясо! А там еще Изюмка, – нетерпеливо оборвала она Зину. – Да что он – грудной, что ли, твой Антон?

– Все равно одного оставить нельзя.

– Ну и дура!

Тамара резко свернула в переулок. Все равно куда, лишь бы избавиться от Зины. Тамару уже разозлило это упорство, которое казалось ей тупой ограниченностью; ее злило, что Зина и живет и думает иначе, чем она, Тамара, и что Тамаре, несмотря на все ее насмешки, никак не удается сбить эту казалось бы такую тихую и слабую девчонку.

– А ну ее! – с сердцем проворчала она. – Наседка какая-то! Домашняя хозяйка!

И опять она осталась одна. И опять тоска погнала ее в тот тихий переулок с широкими тротуарами, где жил Рогозин.

Вот он, серый дом с большими окнами, с широким подъездом. Там, где-то на третьем этаже, окна рогозинской квартиры… И подумать только: он здесь, в этом доме, он может подойти к окну и увидеть ее!

Но Рогозин не подходил к окну. Тамара в волнении прошлась по переулку. Может, его вовсе нет дома? Может, он уехал? А может, он болен? Иначе почему же он так исчез из ее жизни?

И вдруг ее осенило. Ну конечно, конечно, он болен. Он болен, а она ни разу не навестила его. Что же он скажет, когда они встретятся?

Она должна сейчас же навестить его, больных друзей надо навещать. Не давая себе задуматься над своим поступком, Тамара поднялась по широкой прохладной лестнице. Она ведь загадала – если будет зеленый свет… Свет был зеленый! И потом, поймала же она сегодня во сне звездочку!