Олег Зобнин - Неразлучные друзья

— Нет, не приехали… А ты их для кого бережёшь?

— Да так просто, ни для кого…

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы с улицы не донеслись голоса девочек: «Приехали! Приехали!»

Таня быстро завернула конфеты и выбежала во двор. Но оказалось, что машина пришла без людей.

Шофёр дядя Коля сказал, что заводской автобус неисправный и родителям ехать не на чем. Зато он привёз всем подарки.

Вожатые рассортировали в кузове машины пакеты, свёртки и разнесли их по отрядам. Таня вместе с другими девочками толкалась около окна, где вожатая Женя раздавала подарки.

В дверях стояла Ольга Ивановна и смотрела, как девочки получали подарки.

Всякий раз, когда Женя брала в руки пакет или свёрток, Таня гадала: «Мне! Вот этот обязательно мне!» Но свёрток отдавали другим. Подарки на подоконнике быстро таяли.

«Вот этот обязательно мне!» — решила Таня, когда вожатая взяла последний подарок.

Но и этот свёрток передали не ей. Больше пакетов не было. Таня в первую минуту не поняла, что произошло. Закусив губу, чтобы не заплакать, она прошла к своей кровати.

Ольга Ивановна хотела было к ней подойти, но потом остановилась и быстро вышла из комнаты. По лицу её можно было догадаться, что она что-то задумала.

Таня боялась оглянуться на девочек и, едва сдерживая слёзы, смотрела в окно. Девочки, увлечённые письмами и гостинцами, сначала не обращали внимания на Таню. Но потом Таня почувствовала, как за её спиной сразу все замолчали.

В эту минуту любая девочка, не задумываясь, отдала бы ей свой подарок, но разве Таня возьмёт? Стоит ей предложить хоть одну конфетку, она сейчас же расплачется. В комнате наступило тяжёлое молчание.

Вдруг с шумом отворилась дверь, и в спальню вместе с Ольгой Ивановной вошли пионерки соседнего отряда.

— Девочки, у вас Таня Смирнова есть? — спросили они. — А то в наш отряд её посылка попала.

— Есть! — закричали девочки.

У всех отлегло от сердца. Таня, смахивая рукой слёзы и смущённо отворачиваясь от подруг, распаковывала пакет.

В пакете были и яблоки, и большой золотистый апельсин, и «мишки», а письма от мамы не было. Таня растерянно посмотрела на девочек.

— Ну что ты, чудачка какая! — подошла к ней Ольга Ивановна. — Может, твоя мама прямо на работе посылку собирала, вот и не успела написать.

— Правильно! На работе! — дружно подтвердили девочки.

Таня успокоилась и, не скрывая радости, начала угощать подруг.

Вечером она завернула в толстую синюю бумагу грибы, коробку с конфетами и написала на пакете: «На завод, мастеру по вязальным машинам Смирновой (маме)».

В подарок она положила письмо: «Здравствуй, дорогая мамочка! Мама, как ты живёшь, а я скучаю. За подарок спасибо, мамочка. Мама, нас кормят хорошо, было кино. Мама, у нас в отряде девочки хорошие и тётя Оля тоже хорошая. Мам, помнишь, ты хотела купить мне платье, не надо мне никакого платья. Есть у меня старые — и хватит. Больше кушай и поправляйся хорошенько. Мама, посылаю тебе грибы и конфеты. Тётя Оля сказала, что завтра можно идти за орехами. Наберу тебе много-много орехов. Целую тебя, дорогая мамуля.

Таня ».

Перевязав шпагатом свёрток, Таня отнесла подарок в машину, дяде Коле.

Утром девочки собрались за орехами. У Тани не нашлось никакой сумочки, и она, вспомнив, что вчера ей Лиза предлагала мешочек, побежала к ней.

— Не дам я тебе никакого мешочка, — сказала Лиза, — сама пойду за орехами. Я и так тебе вчера апельсин дала.

— Какой апельсин? — удивилась Таня. — Когда?

— А вот тогда… Когда девочки тебе посылку собирали.

Таню словно ударили. Она покраснела, закрыла лицо руками и выбежала в коридор.

Вечером из города приехал начальник лагеря и привёз Тане большой синий пакет — подарок от мамы. Мама писала, что она только сегодня вернулась из командировки.

В деревне все ребята ещё спали, а Тимка и Колька уже побежали на речку. Тимка и Колька всегда вместе: пойдёт Тимка в лес за ягодами — зовёт с собой Кольку. Отправится Колька в магазин за леденцами — бежит за Тимкой. Жить друг без друга не могли!

Они даже и похожи были друг на друга: у Тимки серые глаза и у Кольки — серые; у Тимки волосы от солнца белые, как лён, и у Кольки — белые; Тимке в речке «с ручками» и Кольке — «с ручками». И бегали они одинаково: Тимка не мог обогнать Кольку, а Колька не мог обогнать Тимку. Словом, Колька и Тимка — неразлучные друзья.

Когда они прибежали к речке, на берегу не было ни души. Только носатая гусыня соседки тёти Маши ходила и щипала траву. А неподалёку от неё кучкой лежали гусята. Крайним гусятам было холодно, и они прямо по головам лезли в середину. А те, которых выталкивали, поднимались и тоже карабкались в середину.

Но холодно было только гусятам, Тимке и Кольке — жарко.

Колька на ходу отстегнул лямки, снял штаны и, подскочив к берегу, пощупал ногой воду.

— Ух ты! — отдёрнул он ногу. — Тёплая!

Тимка тоже разделся, вошёл в речку и, отчаянно стуча зубами, сел.

— И п-правда, т-тёплая…

— Нет, а я не так. Посмотри, я сейчас с горки! — сказал Колька.

Он отошёл назад, разбежался и шлёпнулся животом об воду. Вскочив на ноги, Колька задом наперёд вышел на берег, чтоб Тимка не видел его покрасневший живот, и, приложив к уху ладошку, запрыгал на одной ноге:

Потом Колька подошёл к Тимке и сел рядом с ним по пояс в воду.

— А где наши ноги?

— Нет ног!

Они оба начали болтать ногами.

— А я с бородой! — сказал Колька. Он достал со дна целую горсть синей глины и вымазал себе подбородок.

— И я с бородой и с усами! — сказал Тимка и запел:

— А я нашёл, смотри! — Колька показал Тимке ракушку.

— Чур, на двоих! — крикнул Тимка и забрал у Кольки ракушку.

Колька отполз ещё подальше и, вытянув шею, чтобы не наглотаться воды, стал опять шарить руками по дну.

— А я ещё нашёл! Во! — Он вытащил из воды стекляшку, глянул в неё и замер: кругом всё было красное! И лес на той стороне речки красный, и гусята красные, и небо красное. Колька, не помня себя от радости, выскочил на берег и стал кругом всё смотреть.

— Тимка, вся деревня красная! И наш дом красный, и ваш красный!