Вера и Марина Воробей - Последний звонок

Взращенная на модном нынче патриотизме и глубинной любви к отечеству, которая, пусть и незримо, присутствует в каждом из нас, традиция прижилась и пустила корни. В прошлом году выпускники тоже давали клятву школе, и, хотя текст варьировался, значение оставалось прежним: «Все для процветания Отечества!» Собирался произнести клятву и этот выпуск, но хотелось чего-нибудь свеженького, оригинального, как сказала Нина Викторовна на первом собрании: «Внести свой неоценимый вклад в развитие легендарных традиций».

– Да, было бы неплохо оставить после себя традицию в школе, – первой нарушила паузу Ирина Борисовна. – В готовом сценарии, например, предлагается эстафетный глобус, где выпускники оставляют свои автографы. На последнем звонке он передается десятым классам.

– Повторяться не будем, – безапелляционным тоном заявил Ваня Волков, что в общем-то было для него нехарактерно: парень он мягкий, покладистый, Аню свою иначе как «солнышко» не называл и ко всему относился позитивно.

– Разумеется, нет, – согласилась с ним Ирина Борисовна. – Давайте над этим подумаем, а сейчас вернемся к нашему сценарию. Что там у нас по плану?

Лиза зашуршала листками.

И тут раздался голос Дениса Семушкина:

– Ирина Борисовна, вы меня извините, но мне пора. Я обещал Нине Викторовне отобрать фотографии с прошлогодних выпускных для стенда.

У нас завтра тоже сбор по полной программе.

– Конечно, Денис, иди, – отпустила его Ирина Борисовна, как бы между прочим напомнив на дорожку: – Только не забудь: за вами еще плакат для сцены «Последний звонок на „Фабрике звезд“».

– Сделаем, – пообещал Денис, двигаясь к двери.

– Я тоже, пожалуй, пойду, – поднялся Комаров.

– А ты-то куда? – На Тусином лице отразилось недоумение.

– За кудыкину гору, – не стал церемониться Комар.

– Да ладно тебе, Комар. Что ты, как девчонка, обижаешься? – попытался удержать его Белый.

– Ничего я не обижаюсь. Просто у меня еще есть дела, – бросил Комар на ходу и гордо удалился.

– Красиво ушел, – хмыкнул Белый.

– Это да, – согласился Борька.

Если бы парни знали, что зрело в голове Комара, они бы воскликнули: «Боже, мы разбудили зверя!» Но в ту минуту их интерес был прикован совсем к другим вещам, поэтому о Комаре благополучно забыли. И зря! Виталик негодовал каждым своим нервом. Он чувствовал себя незаслуженно оскорбленным и был готов доказать, что легенды не рождаются, а создаются.

Через пару дней после уроков Комар догнал Дениса Фишина по кличке Дэн. Парни были напарниками во время последнего пейтбола, что, безусловно, их сблизило. А еще Фишин, так же как и Виталик, не был задействован в подготовке выпускного вечера. И Комар решил вовлечь одноклассника в свою затею.

– Слышь, Дэн, я тут задумал кое-что замутить, – заговорщицким тоном начал он.

– Чего замутить? – меланхолично поинтересовался Фишин.

– Приколоться на выпускном. Не хочешь присоединиться?

– На фига мне это надо?

– Я же говорю – прикол. Ты хоть раз за эти одиннадцать лет отмочил что-нибудь?

– А мне и так хорошо, – здраво рассудил парень.

– Ну, вольному воля. Нет так нет. – Комар сделал вид, что отстал, и тут же пустил в ход главный аргумент: – А напрасно! Светка Калинина на азартных парней западает. Ей батаны не нравятся.

Дэн зарделся как маков цвет. На последней игре в пейнтбол с ним произошла странная метаморфоза. Он вдруг прозрел и увидел, что Светка – просто красавица. И как она заразительно смеется, и какие у нее длинные, изящные пальцы, сжимающие маркер. А маникюр с блестками! Вообще обалдеть! Раньше он отдавал предпочтение Алиске, но теперь… Конечно, было бы неплохо закрутить со Светкой роман…

– Ладно, – сдался Фишин, подстегиваемый разыгравшимся воображением. – А что нужно делать-то?

– Пошли прогуляемся? – туманно намекнул Комар.

– Куда еще? – задал резонный вопрос Дэн. —

В шесть у меня занятия по стендовой стрельбе.

– Да тут неподалеку, к Неделе. Успеешь на свои стрелялки, – успокоил Комар.

Неделя открыл сразу. В школе он сегодня не появлялся, и прошел слух, что он приболел. Однако, глядя на Неделю, этого нельзя было сказать: его круглая, лоснящаяся физиономия излучала здоровье и что-то еще… определенно авантюрное.

– Сделал? – спросил Комар.

– А то. Во! – Неделя открыл дверцы шкафчика в коридоре.

– Еха-моха! – не удержался от восклицания Дэн, когда заглянул внутрь. – Мужики, да здесь же целый арсенал!

– Да уж! – торжествующе подтвердил Неделя. —

Долбанет так долбанет!

Это точно. Полки под завязку были заполнены китайской пиротехникой, особенно почитаемой в счастливые новогодние деньки. Правда, Комару эта идея пришла в голову, когда он вспомнил Борькин день рождения. Они тогда тоже салют в его честь устроили на пустыре.

– Мы с Неделей хотим устроить фейерверк на выпускной, – скромно, но с достоинством пояснил Виталик.

Ему даже денег потраченных было не жалко. А ведь он их, можно сказать, по крохам собирал. Иногда неправедным путем. Чего стоил случай, когда к нему домой заявилась Галька Крошкина, с виду вполне нормальная девчонка, и попросила Комара за тысячу рублей подпортить ей и без того неидеальное личико! А мотивировала она эту странную просьбу тем, что ей нужно наглядное доказательство, чтобы наказать одного парня. Логики Комар в этом не видел: если Крошкину обманул какой-то тип, то морду нужно бить тому парню, а не самой себе. Но девушка настаивала именно на своем варианте. Короче, Комар все сделал в лучшем виде и тысячу получил. А на другой день выяснилось, что Крошкина катит бочку на Лапушку. Типа он хотел ее изнасиловать, она сопротивлялась и получила синяк под глаз. Такой несправедливости Комар не смог снести и сразу наехал на Крошкину:

– Ты чё, Крошкина, мухоморов нажевалась, галлюцинируешь вживую? Ты на чё меня подбила?

– Отвали! – взорвалась с виду тихая Крошкина. – Ты свое получил и глуши мотор. Дальше я как-нибудь без малахольных обойдусь.

Больно было слышать Комару это обидное слово. Высокий, худой, он очень соответствовал нелицеприятному определению. Это Виталика еще больше заело.

– А вот я пойду и скажу Федору Степановичу, что это моя работа. Что это я тебя нечаянно дверью приложил.

Так он и сделал. А Галька от отчаяния, что ее грязные замыслы раскрыты, чуть не бросилась с крыши школы. У нее у самой крыша слегка поехала. Но все закончилось хеппи-эндом. Крошкину с крыши сняли (Сергей Белов снял – острый ум, стальные мышцы) и в больницу повезли мозги подлечить, а Лапушку оправдали по всем статьям. Дондурей перед ним публично извинялась на педсовете, так, во всяком случае, гласит еще одна школьная легенда.

Да, именно так все и было. Ну да ладно, дела давно минувших дней, преданья старины глубокой, как говорится у классика. А сейчас Комар чувствовал острую необходимость заручиться поддержкой Дэна.