Евгений Аврутин - Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия

– Не стоит торопиться, – раздаётся спокойный, уверенный, а главное, знакомый голос.

Джейн оборачивается. В одну из боковых дверей входит Катерина Михайловна. Но Джейн глядит не на неё, а на её спутницу. И это неудивительно – ведь это королева Виктория.

– Ваше Величество, – Джейн делает книксен, – Ваше Величество, я так искала встречи с вами, чтобы…

Она не сдерживает слез, она не может говорить, но ничего не боится. Ведь Королева слышит каждую слезинку.

– Не плачь, моя девочка, – слышит она голос Королевы. – Катерина Михайловна написала мне письмо, и я прибыла сюда. Мною подписан указ, прекративший эту жестокую и ненужную войну, на которой не только гибнут замечательные люди, но даже начали судить невинных детей. Я не допущу покушений на чужое имущество (взгляд на сжавшегося в судейском кресле дядю Генри).

Несмотря на слезы, Джейн видит, как в другую дверь входит Данилыч. Рядом с ним незнакомый офицер, с траурной лентой. Джейн догадывается: это новый царь, тёзка Саши.

– Извините, Ваше Величество, пришлось во дворец пробраться, вам все объяснить, – смущённо говорит Данилыч.

– Спасибо, – говорит царь. – Мною подписан указ о прекращении этой ненужной войны, на которой каждый день гибнут лучшие люди моей страны, а между тем не самые лучшие люди (Сабуров падает на колени) вместо служения Отечеству впали в гнусную страсть изыскания заговоров. Александр, вы достойны вашего славного отца, хотя в отличие от него два раза попали в плен. Уже завтра я встречусь с вашим замечательным дядей и узнаю у него, как сделать так, чтобы все крестьянские избы в России были такими, как в его Рождествено…

«Да, надо бы попросить Королеву и Царя, чтобы они простили несчастных негодяев, – думает Джейн, – уж очень они напоминают Вонючку Микки, исцарапанного котом и ждущего порки».

Но её смущает лишь одно: почему Царь и Королева не здороваются? Ведь если они не поздороваются, как они подпишут мирный договор? А без него войска будут сражаться и дальше.

Ведь правда, как должны здороваться два монарха? Поклониться друг другу? Пожать руки? Или вообще обойтись без жестов, как две равные особы?

И тут Джейн с тоской находит ответ. Она не знает сама, как здороваются монархи. А во сне может присниться лишь то, что знаешь ты сам…

«Это же несправедливо!» – думает Джейн. И просыпается, залитая слезами.

Джейн рыдала ещё долго. Но перед рассветом слезы прекратились, высохли. И она прошептала:

– Ладно. Чего-нибудь придумаем сами. А когда я встречу Королеву, то непременно спрошу её, как должны здороваться царствующие особы при встрече. Если до этого встречу Царя, задам тот же самый вопрос.

«Томми, сейчас у нас будет самый серьёзный разговор с той ночи, когда я покинула Освалдби-Холл. Никогда ещё в своей жизни я не совершала такого опасного и постыдного поступка…

Томми, я не говорю тебе: не спорь со мной. Спорь, мне лучше с кем-то спорить, чем молчать сама с собой. Да, я понимаю, что сначала обманула капитана корабля, выдав себя за юнгу. Потом я освободила пленного на этом же корабле и похитила шхуну… Это был пленный Странной, почти смешной войны.

Сейчас идёт настоящая война – я каждый день прикасаюсь к ней руками. И вот я готовлюсь совершить измену. Да, Томми, надо называть вещи, как они есть. Помочь убежать пленному, да ещё задуманным мною способом, – это значит изменить. «Измена всегда неудачна, а если она удалась – называй её по-другому» – я слышала такую мудрость. Но по-другому назвать свой поступок я не могу.

Я с детства хотела вслед за папой оказаться на войне. Оказалась. И узнала, что спасти друга – это измена.

Томми, ты должен презирать меня. Может, ты сейчас так на меня посмотришь, что я больше ни разу не выну тебя из кармана, от стыда. Но сейчас, пожалуйста, выслушай.

Ведь если с ним случится самое худшее, виновата буду только я. Он попал второй раз в плен из-за меня. Из-за меня он взбесил следствие, не желая рассказать правду о том, как бежал с корабля. Кстати, из-за меня он лакомился пирогом в тот вечер, когда его должны были освободить. Зуб ему могли вырвать и в Севастополе, только предложив вместо виски – водку.

Томми, я знаю, на что иду и что теряю в случае неудачи. «Дочь капитана Летфорда, та самая дочь капитана Летфорда (вероятно, отставного капитана Летфорда), выпустившая врага». Прежде за такие поступки выставляли к позорному столбу, теперь такие столбы – пересуды в гостиных и газеты. И я причиню большой ущерб отцу.

Пусть. Я не позволю, чтобы из-за меня Саша получил такие раны, какие я не смогу перевязать.

Томми, прощай. Если ты меня простишь – до свиданья. А я буду готовиться к сегодняшнему делу. К измене».

– Лайонел, настало время серьёзно поговорить, – однажды утром сказал мистер Стромли. – Врач считает, что ты уже достаточно здоров, чтобы отвечать за свои поступки.

– Это было именно мнение врача? – спросил Лайонел.

– Врач считает, что ты здоров настолько, что хорошая взбучка пойдёт тебе на пользу, а не во вред, – раздражённо ответил дядя Генри. – Я хочу задать тебе несколько вопросов. Имей в виду, искренность твоих ответов напрямую связана с последствиями разговора. А если будешь юлить, имей в виду: даже если я и позволю тебе в дальнейшем продолжить твои письменные развлечения, тебе придётся несколько дней заниматься лёжа.

– Не привыкать, – ответил Лайонел. – Мистер Стромли, – поспешно добавил он, так как дядя начал свирепеть и, пожалуй, мог бы исполнить угрозу, – я готов ответить на ваши вопросы.

– Хорошо, мой мальчик, – тихо, но грозно сказал мистер Стромли. – У тебя есть шанс легко отделаться. Я хочу, чтобы ты внятно объяснил мне смысл твоей переписки с загадочными адресатами в Индии и Канаде. Кроме того, я узнал, что сегодня к полудню в Освалдби-Холл приглашён некий мистер Бодли. И, по словам управляющего, приглашающей стороной является именно мастер Летфорд. Стоило мне отлучиться на два дня по делам, и в усадьбе стало происходить черт знает что! Я бы хотел получить внятное объяснение, мастер Летфорд…

Дядя Генри начал относительно спокойно (для себя), но под конец уже так взревел, что сделал паузу – набрать воздух. Это позволило Лайонелу сказать:

– Мистер Стромли, я с удовольствием убедительно, внятно и исчерпывающе отвечу на все ваши вопросы. Я готов сделать хоть сейчас, но, если вы не против, не в коридоре. Кроме того, при разговоре должна присутствовать миссис Дэниэлс, извините, это необходимое условие. Кстати, дорогой дядя, вы завтракали?