Мария Бершадская - Тыквандо

– Ну ничего себе, – мрачно сказала Соня.

Как Мишкина тётя смогла притащить такую тыквищу домой?! Не представляю!

Огромная, оранжевая, она лежала на полу в прихожей. Спокойно, как на грядке.

– Ты хоть подумал, КАК мы её повезём?

– Нет, – честно сказал Мишка. – Я думал, как все в школе её увидят и скажут…

– Что Маше Яценко на твою тыкву плевать. А ты нас, бедных, маленьких девочек, тяжести заставляешь таскать. – Безжалостная Соня уселась на тыкву, как на табуретку.

Мишкины уши стали красными. Ну точно два малиновых чупа-чупса!

Не повезло человеку. С такими ушами невозможно делать вид, что тебе всё равно.

– Может, он за целую четверть забыл, какая она большая выросла! – сказала я. – Нам вчера Маргарита Романовна пол-урока всякие пословицы читала. Про то, что надо заранее думать. Готовь сани летом, а дальше… забыла…

– А тыкву – зимой? – подсказала Соня.

– Ты гений! – От радости Мишка подбросил шапку – так, что с люстры посыпалась пыль.

– Кто гений? – спросила я.

– Я гений, – кивнула Соня.

А Мишка, не разуваясь, промчался в конец коридора, распахнул дверь в кладовку и заорал – бодро, как дяденька в телевизоре:

– Сани в студию!!!

Мы стояли в кладовке и смотрели по сторонам.

У нас были сани. Вернее, санки. Это хорошо.

Но снега у нас не было. Это плохо.

– Обидно, что сейчас ноябрь, – вздохнул Мишка. – Даже не стоит надеяться…

Да. Надеяться было не на что.

Это была самая унылая кладовка в мире.

Старые чемоданы, лыжи. Шуба – пятнистая, как будто её сшили из игрушечного леопарда. Пустые пыльные банки, которые убрали на самый верх. Всё самое вкусное давно уже съели.

В такой кладовке не бывает чудес – ни снега в ноябре, ни солёных огурцов, забытых на полке за… Кстати, а что это? В глубине, у самой стены… какие-то странные подошвы с колёсиками.

Даже я с трудом смогла до них дотянуться.

– Мишка, а для чего… ОНО?

Больше всего эти штуки походили на скелет доисторических роликов. С кожаных ремешков свисала серая пыль.

– Это… – Мишка чихнул. – То, чего нам не хватало, вот что. Главная деталь для ТПС.

– Какое еще ТПС? – фыркнула Соня.

– Тыкво-Перевозочное Средство!!! Смотри за банками, там точно ещё одна пара лежит.

– А ты откуда знаешь?

– Так у тёти Лены – двойняшки. Мама рассказывала: они когда маленькие были, им всё одинаковое покупали. Книжки, игрушки… даже фильмы. Чтобы не дрались. Так что ищи лучше!

У подъезда мы плюхнулись на лавочку. Если честно, я УЖЕ устала от этой возни, а ведь мы ещё не отъехали от дома.

Сонину шоколадку мы честно поделили на троих.

– Ну что, – Мишка встал и взялся за верёвку, – поехали?

Чтобы не заблудиться, мы пошли вдоль трамвайных рельсов.

Нас обгоняли трамваи, автобусы… даже собаки.

Мы пробовали тянуть санки втроём, но это оказалось ужасно неудобно.

Тогда мы решили тащить их по очереди.

Десять домов – и меняемся.

С каждым шагом Мишкина тыква делалась всё тяжелее. Верёвка резала руки. По-моему, это была самая неудобная тыква на Земле. Я бы вручила Мишке приз прямо сейчас и бросила её на остановке.

Ещё три дома – и я отдам верёвку Соне.

Она же хотела заниматься каким-нибудь спортом!

– Мишка, может, мы не в ту сторону идём, а? – простонала Соня.

Она так вспотела, что мне хотелось её протереть – как зеркало в ванной.

– А кто жаловался, что музыка надоела? Вот тебе и спортивная ходьба. – Освободившийся от верёвки Мишка сунул за щеку леденец.

Соня ТАК на него посмотрела, что Мишка чуть не подавился.

– Может, в трамвай? – спросила я.

– И как мы её поднимем? – хмуро поинтересовался Мишка.

Никак. Я уже знала ответ. Эту Призовую Супертыкву мы даже на санках с трудом волокли.

– Всё, у меня антракт. – Соня раскинула руки и повалилась на гору листьев.

Я огляделась. Эти лиственные горы были для меня слишком маленькие.

На прошлой неделе Мишка сгрёб листья в нашем дворе, собрал все отдельные горки в одну великанскую гору – как раз для меня. Он сделал это нарочно.

– Надо же, чтоб ты повалялась на листьях как человек, – сказал он.

И тут из подъезда выскочил дворник и стал орать, что ему всё надоело: шумные дети, падающие листья, зима, весна, лето и осень.

Не понимаю, зачем тогда работать дворником? Шёл бы в космонавты.

В космосе всегда тихо. И листья в невесомости никуда не падают, висят себе в воздухе. Их даже подметать не нужно…

– У тебя антракт, а у меня привал, – сказал Мишка и повалился на соседнюю лиственную гору.

Ну разве это честно? Я подошла к третьей горке. Какая-то круглая синяя штука лежала сверху, на засохших кленовых листьях.

Я не стала присматриваться. Какая мне разница? Подумаешь, какой-то Неопознанный Валяющийся Объект.

Я зажмурилась. Представила, что лечу. Падаю на пушистые космические листья. И приземлилась. На что-то твёрдое и колючее.

– А-А-А-А-А! – это был настоящий космический крик.

И, кажется, он доносился из-под меня.

– Простите, простите, пожалуйста! Я вас не заметила, честное слово!!!

Откуда я могла знать, что кто-то решил устроить привал на той же горе из разноцветных душистых листьев? Да еще спрятался с другой стороны.

На меня смотрела сердитая старушка. У неё были розовые щёки и чёрные брови, похожие на половинки обруча. Одна половинка почему-то была выше другой. Как будто это я их сдвинула, когда падала. В руках старушка держала мятую синююшляпку. Рядом валялся мятый… нет, наверное, даже сломанный зонтик.

Вот ужас. Я столько раз ЦЕПЛЯЛАСЬ, ЛОМАЛА, ОПРОКИДЫВАЛА… Но это случалось в тесных комнатах.

А теперь… Прямо на улице я чуть не разрушила целую старушку.

Старушка открыла рот. Сделала вдох.

Я бы с удовольствием провалилась сквозь землю. Только, боюсь, у меня не получилось бы провалиться до конца – ведь я никудане помещаюсь.

Я представила, как мои пятки торчат из какого-нибудь фонтана в Австралии. А голова – вот она, тут, никуда не делась. Выглядывает из клумбы – так, чтобы старушке было удобнее её ругать.