Владимир Добряков - Всё про наш класс. Наташины рассказы

— Ребята, — сказала Нина Ивановна, — сейчас вы пойдёте в кабинет врача и вам сделают укол.

В классе стало очень тихо, будто никто и не дышал.

— А бояться вам совсем нечего, — улыбнулась медсестра. — Самые обыкновенные уколы. Нисколько не больно, всё равно что комарик укусит.

— Ну, выходите, ребята! — распорядилась Нина Ивановна. — Стройтесь!

А строиться всё равно никто не хотел. Тогда я вспомнила, как лежала в больнице. Мне тоже уколы делали. Может быть, целых тридцать уколов. Да-да, папа, может быть, даже и сорок уколов. И ничего. А тут всего один укольчик. Фи!

Я вышла из-за парты и подошла к двери. За мной — Марина, потом Ира и Люба со своими крохотными чёлочками. А мальчишки всё сидят.

— Ай-ай, какие у нас храбрые мальчики! — И Нина Ивановна покачала головой.

И правда, мальчики трусливее девочек оказались. И командир нашей октябрятской «звёздочки» Витя Зайцев сидит, и Саша боится выходить, и Гоша, и Валера с первой парты, Игорь тоже боится. Даже Андрюша. А еще солдатом собирался быть!

Только я про Андрюшу подумала, он вскочил с места и не за Любой встал, а побежал прямо к двери.

Я не стала спорить. Раз хочет впереди меня стоять — пусть. И тогда я подумала: «Получится все-таки из Андрюши солдат». Но я ему про это не сказала, а нарочно шепнула в самое ухо, чтобы не очень нос задирал:

— А кричать не будешь?

Андрюша губы сжал и незаметно кулак мне показывает.

Но я и не подумала испугаться. Ничего он мне не сделает. Он же защитник, сам в записке так написал.

На переменке Петя стоял у окна и, как всегда, грыз яблоко. И вдруг он закричал, будто пожар увидел:

— Смотрите, какая большая собака идёт!

Все кинулись к окну. Мне даже смешно стало. Собаки никогда не видели!

Но такой собаки, какую вела мимо нашей школы тётя в кожаном пальто, и я никогда не видела. Громадная, высокая, с длиннющей белой шерстью и острой мордой.

Никто не знал, какой породы собака, но когда Гоша сказал, что с ней специально на волков охотятся, ему все поверили.

— У меня тоже собака хорошая, — сказал Гоша, когда тётя в кожаном пальто скрылась за поворотом. — Немецкая овчарка. Граф.

— Лучше бы уж сразу царем назвали! — пошутила я.

— Не смейся! Если бы у собак были цари, так, может, мой Граф и стал бы царём. Знаешь, какой умный! Все команды выполняет. Скажу ему: «Дай лапу!» — даёт. Скажу: «Ложись под кровать!» — ложится. Выпадет снег — в санки буду его запрягать. А кошек Граф не любит, жуть! Так бы на части кошку и разорвал!

— Я твоего Графа палкой бы убил, — неожиданно сказал Петя и бросил в урну огрызок яблока. — Если бы только моего Барсика тронул. Мой Барсик в сто раз лучше твоей собаки. И умней.

— Что?! — Гоша презрительно сощурил свои чёрные глаза. — Кошка умней собаки? Ха-ха! Да собаки самые умные из животных! Собаки санитарами на войне были. Танки минами подрывали. Всяких жуликов и грабителей ловят.

— И шпионов на границе, — вставил Андрюша.

— Еще слепых водят по улицам, — добавила Марина.

И я не пожалела Петю.

— Что тут, — говорю, — спорить. Просто смешно собаку с кошкой сравнивать! Я читала в книжке, что кошку ничему нельзя научить. Крыс можно дрессировать, мышей, даже блоху можно, а кошку нельзя.

— Неправда! — Петя чуть не заплакал от обиды. — Я Барсика дрессировал, и он всё умеет.

— Ну что, что он умеет? Скажи! — потребовали ребята.

— А вот, пожалуйста! Я позову: «Барсик, Барсик», и он ко мне идёт.

— Ха-ха! Вот так дрессировка!

— И ещё умеет, — не сдавался Петя. — Я бумажку на верёвочке привяжу, и он бегает за мной по комнатам.

— Потому и бегает, что дурак, — сказал Гоша. — Думает, что это не бумажка, а мышь.

И вдруг на помощь Пете пришла Нина Ивановна. Оказывается, она стояла рядом и слышала наш разговор.

— Напрасно вы обижаете Петю, — сказала Нина Ивановна. — Кошки, действительно, плохо поддаются дрессировке, но вы же знаете, какие они великолепные охотники. В хитрости, осторожности и наблюдательности они вряд ли уступят какому другому зверю.

Петя обрадовался, что учительница не дала его в обиду, и сказал:

— Вот и я объясняю им, объясняю, а они только смеются и ничего не понимают!

Марине сегодня устроили настоящий экзамен.

Всё началось из-за её тетрадки, где она записывает книги, которые прочитала.

В нашем классе есть ученики, которые до сих пор никак не научатся хорошо читать. Просто они ленятся читать, потому и получается у них плохо.

Из моего звена трое неважно читают: Гоша, Коля Ступин и Рита, она в нашем доме живёт, в четвёртом подъезде.

Вчера Нина Ивановна вызвала Колю рассказ читать. Так, честное слово, стыдно было слушать — на каждом слове спотыкался. Точки, запятые, тире — ничего не видит. Какое уж тут выразительное чтение!

После уроков Нина Ивановна остановила Марину в коридоре и попросила, чтобы она принесла свою тетрадь с записанными книгами. Марина еще в первом классе показывала ей эту тетрадку.

Марина, конечно, принесла. И вот сегодня, по-моему, ей было даже неудобно, когда об этой тетрадке Нина Ивановна говорила почти весь классный час.

— Ребята, — спросила она, — а кто ещё ведёт такую тетрадь, как у Марины?

Оказалось, что никто не ведёт. Я тоже не веду, но это оттого, что моя тетрадка куда-то пропала. А ведь в первом классе и ещё до школы я записывала все книги, какие прочитала. А тут, пожалуйста, хоть бы кто-нибудь, одна Марина ведёт.

— Напрасно, — сказала Нина Ивановна. — Это очень полезная тетрадь. Из неё я, например, узнала, с какого времени Марина начала читать книжки, сколько уже прочитала, а главное — какие эти книги. Как вы думаете, сколько книжек записано в Марининой тетради?

— Сорок, — сказал Гоша.

Марина только улыбнулась. Столько книг она прочитала ещё, наверное, до школы. Конечно, те книжечки были совсем тоненькие. Я сама такие читала, когда шесть лет исполнилось. Но всё равно, нельзя же их не считать. Это сейчас легче толстую книжку прочитать, чем тогда тоненькую.

После Гоши Андрюша попробовал угадать:

— Сто книг!

Марина опять улыбнулась, а Нина Ивановна покачала головой:

— Маловато ты, Андрюша, назвал, маловато.

Тогда Витя Зайцев — командир нашей «звёздочки» и отличник — с удивлением посмотрел на Марину и спросил:

— Толстые книги? Или по десять страничек?

— Всякие. — Нина Ивановна стала листать тетрадь. — Вот — шестьдесят страниц, эта — двести семнадцать и, смотрите, даже четыреста пятьдесят три страницы!