Андрей Жариков - Сказание о суворовцах

— Здравствуйте, товарищ Климент Ефремович Ворошилов!

— Здравствуй, здравствуй, лейтенант! — ответил маршал и как-то с удивлением стал присматриваться к маленькому парнишке в военной форме. — Во-первых, товарищ лейтенант, я Маршал Советского Союза — надо бы знать, как обращаться к старшим по званию. А во-вторых, почему ты такой мешковатый? Почему обмундирование не по росту?

Вася растерялся — ничего в ответ сказать не мог.

С повозки спрыгнул старшина и, подбежав к Ворошилову, выпалил скороговоркой:

— Товмаршсов Союза! Этот малчелвек не командир, он пострадавший при эвакуации из Ленинграда.

— Постой, старшина, не торопись. Как это пострадавший? А почему он в форме лейтенанта?

— Катер в Ладоге затонул. Фашисты потопили. Остался он, может, один из всех. Подобрали у берега разведчики.

— Куда же ваш путь? — спросил Климент Ефремович, подошёл к Васе и по-отцовски обнял его. — Не плачь, хлопец. Нам плакать нельзя, раз надел форму — бери пример со старшины. Смотри, какой бравый.

— Эвакуирую, товарищ маршал, приказано как-то определить. Отец его моряк, а мать под бомбёжкой в Ленинграде погибла.

— Понимаю, понимаю, старшина. — Климент Ефремович подозвал майора, вышедшего из второго броневика: — Возьмите его в свою машину. — Климент Ефремович подал руку старшине. — А вы свободны. Передайте командиру мой приказ: огнём и штыком ответить фашистам за всех детей, погибших в Ладоге.

— Есть, товарищ маршал!

Конечно, Климент Ефремович понимал, что у Васи фамилия не Малчелвек, как назвал его скороговоркой старшина, а какая-то другая, но своему адъютанту он сказал: «Отвези этого Малчелвека в учебный полк. Передай командиру, что я приказал определить его воспитанником. Что-то надо придумать для таких ребят. Много их теперь, осиротевших… Создадим для них специальные училища».

Адъютант не понял маршала и в полку назвал Васю Малчелвеком. В штабе полка так и записали: «Василий Малчелвек».

Зачислили Васю в ремонтную мастерскую, где чинили всё: и винтовки, и автоматы, и телефонные аппараты. Вася стал помощником телефонного мастера и выполнял несложную работу: перематывал катушки с кабелем. Если находил обрыв, зачищал ножом концы, связывал их, как показал мастер, и заматывал изоляционной лентой.

Полк стоял в небольшом лесном посёлке далеко от фронта, и распорядок дня в учебных ротах был как в мирное время: подъём, построения, занятия, строевая подготовка и всё прочее, чем положено заниматься в воинской части.

Сначала Вася не ходил ни на строевую подготовку, ни на вечернюю поверку. Врач освободил его от всех работ и занятий — у него ещё болели раны. А через неделю-полторы он занял место в строю роты. Была вечерняя перекличка.

Старшина громко называл фамилии по алфавиту, заглядывая в список, а красноармейцы отвечали:

— Арефьев!

— Я!

— Крюков!

— Я!

— Ламидзе!

— Я!

— Малчелвек!

Молчание. Старшина ещё громче:

— Малчелвек!

Опять никто не ответил, и Вася догадался, что это относится к нему.

— Василий Малчелвек! Как нужно отвечать, когда в строю стоите? — спросил старшина и бросил суровый взгляд на Васю.

— Я… я не Малчелвек! — ответил Вася. — Я Суворов.

— Ну? А я думал, что Кутузов, — пошутил старшина, и весь строй рассмеялся. — Это что за смех? Смирно! — приказал старшина. — А с тобой мы ещё поговорим.

До конца переклички Вася едва сдерживал слёзы. Ещё этого не хватало: окрестили каким-то Малчелвеком… Ну и ну!

Старшина не сразу поверил тому, что рассказал ему Вася, а потом посочувствовал:

— В самом деле, какая же это фамилия — Малчелвек! Но, браток, — вздохнул он, — пойми и меня: приказом ты уже оформлен не Суворовым, а Малчелвеком. Не огорчайся, это будет твоё вымышленное имя. Не такое оно плохое. Вот, к примеру, взять меня. Знаешь, какая у меня фамилия?

— Пока не знаю, — ответил Вася.

— Старшина Некурящий… Подаю список на получение табака, ясно пишу: в роте девяносто человек, и подписываюсь: «Старшина Некурящий». Вот и дают табачку на 89 бойцов…

Но старшина всё же доложил начальнику штаба полка:

— Неувязочка произошла. Молоденький солдат проходит по списку Малчелвеком, а он Суворов.

— Ну и что? — удивился начальник штаба.

— Вот и я говорю, какая разница, а воспитанник протестует против несуразной фамилии.

— Что ты мне морочишь голову! — рассердился начальник штаба. — Исправить всюду на фамилию — Суворов!..

В учебном полку Вася Суворов был почти два года. Повзрослел, окреп, научился стрелять из автомата, из противотанкового ружья, метать гранаты. Ему шёл шестнадцатый год. В строю он стоял теперь не на левом фланге, а уже в середине. Васю приняли в комсомол, и он написал рапорт:

«Я комсомолец, и моё место в действующей армии. Хочу отомстить за погибшую маму и сестрёнку, за всех ленинградцев. Прошу отправить меня на фронт».

Командир обещал удовлетворить просьбу молодого воина и сдержал своё слово.

В один из зимних дней, когда перед строем читали сообщение Совинформбюро о прорыве блокады Ленинграда, командир роты подал команду:

— Комсомольцы! Три шага вперёд, марш!

Из строя вышли двадцать два комсомольца. Среди них — Вася.

— Смирно! Нижеименуемых рядовых 31-го учебного полка направить во фронтовую школу младших лейтенантов…

В казарме на койке Васи лежало письмо от бабушки.

«Родненький мой Василёк! — писала бабушка. — Радость у нас большая. Папа твой прислал письмо. Жив он. Пишет, что совершал особые рейсы и не мог ничего о себе сообщить. А теперь он в госпитале в Красноуральске. Сообщаю тебе его адрес и посылаю письмо. А ты теперь приезжай ко мне в Москву. Воевать тебе ещё рано».

В тот же день Василий Суворов отбыл в школу младших лейтенантов.

Вася не расставался со знаменем своего пионерского отряда. Когда он стал офицером, оно хранилось в его полевой сумке.

…Назначили младшего лейтенанта Суворова командовать сапёрным взводом. А через несколько дней, когда сапёры разминировали на переднем крае проходы для наших танков, погиб командир роты. Василий Суворов принял роту. Вот уже все мины сняты, проход для танков готов, ночь на исходе, нужно уходить к своим окопам, а там недалеко и землянки сапёров, где можно отогреться и выпить кружку горячего чаю. Но командир заметил: со стороны врага ползут, сдвигая снег, фашисты. Их не меньше двух рот. Замысел противника понятен: он хочет незаметно подкрасться к нашим окопам и, внезапно ворвавшись в них, захватить пленных… А может, уничтожить передовые подразделения и начать наступление по всему фронту.