Хорст Безелер - В голубых снегах

Где-то впереди опять вскрикнула косуля. Ликса не знала, где теперь остальные ребята. Она была одна-одинешенька, и это чувство угнетало ее. Точно что-то надвигалось на нее, подступало все ближе и ближе.

Сорвав варежки, Ликса сунула руки в снег. Их обожгло холодом, словно слегка ударило электрическим током. Неожиданно она почувствовала в себе новые силы.

Немного погодя Ликса встала, надела варежки и опять полезла сквозь переплетение веток. Оказывается, не так уж сложно одолеть слабость! Значит, и вправду можно обрести это загадочное «второе дыхание», о котором говорила их учительница, когда они бегали на длинные дистанции.

Ликсе надо поторапливаться, если она хочет нагнать остальных. А сосняк все не кончается. Один барьер в этой заснеженной чаще сменялся другим. Мысленно Ликса была далеко впереди, думала о Йенсе, который вот так же пробирался по лесу, вероятно, где-то правее. Иногда она замирала, прислушивалась: догнала или нет? И потом снова, еще решительней пробиралась сквозь цепкие, сопротивляющиеся сосновые ветви.

Наконец ей показалось, что она вновь заняла свое место в цепи. Вот хрустнула ветка под ногой у кого-то. Вот чиркнули по шелковистой куртке Марийна упругие лапы. Кто-то сердито бубнил по временам, наверное, это Росси все еще злилась на Кашека. Она, пожалуй, никогда теперь не забудет пропавшие чудесные бутерброды.

Вокруг посветлело. Внезапно — совсем как при выезде из железнодорожного туннеля — между рядами деревьев открылся просвет. Ликса оказалась на широкой просеке, отделявшей молодые посадки от строевого леса. Просека была проезжей, но едва ли кто-нибудь ездил по ней в такую погоду, а ночной буран намел столько снега, что могло показаться, будто здесь не ступала ничья нога. Но Ликса увидела на снежной глади множество свежих следов: и едва приметные заячьи тропки, и грубые росчерки огромных кабанов, и круглые печати оленьих копыт. Тут же, между всеми этими черточками, бороздками, беспорядочно разбросанных выемками, виднелась затейливая строчка птичьих следов. Крови не было.

Ликса внимательно посмотрела по сторонам, по ее расчетам, ребята уже должны были бы выйти на просеку. Взглянув прямо перед собой, Ликса увидела вдруг косулю.

Она полулежала на боку, подобрав тонкие, хрупкие передние ножки. Задняя, опутанная безобразной ржавой сеткой, была вытянута назад. Изящная головка обращена к Ликсе.

Девочка замерла на месте. Сложив губы трубочкой, она попыталась свистнуть. Но ничего не получалось. То ли от волнения, то ли оттого, что у нее от холода онемели губы. А может, она вообще не умела свистеть так, как велел Кашек. Но где же остальные? Если бы они успели пройти через просеку, то между деревьями в лесу их было бы видно. С того места, где стояла Ликса, все просматривалось далеко-далеко: виднелся и высокий сарай, что-то вроде открытой риги, где на повети хранилось сено для зимних кормушек.

Неужели она обогнала всех? Быть этого не может. Ликса еще раз оглядела просеку. Никого.

Бока у косули вздрагивали. Изредка она поводила ушами. Но с места не трогалась. Очевидно, совсем обессилела. Справиться с ней сейчас было бы легче легкого: просто схватить и крепко держать. А потом позвать остальных. Закричать во все горло — свистеть тогда уже ни к чему. «Эй, сюда! Поймала!»

Медленно-медленно двинулась Ликса вперед. Она слегка пригнулась, даже выставила перед собой руки, будто ловила в саду бабочку. Сердце ее бешено колотилось. Дыхание перехватило. Сколько еще? Метра два, три? В вершинах мерно гудел ветер. Ликса ничего уже не замечала. Не смотрела и под ноги. А под безобидными на глаз изгибами снежной поверхности таились глубокие рытвины от колес трелевочных тракторов.

Ликса видела только большие, прекрасные глаза косули. В них был испуг и что-то еще, словно печаль. В темных влажных глазах отражались деревья, и снег, лежащий кругом, и тихо падавшие хлопья… Почти все вокруг…

И тут Ликса упала. Провалилась в укрытую снегом колдобину. В ней под тонкой ледяной коркой застоялась илистая вода. Ликса упала ничком, раскинув руки в стороны, почти как сегодня утром на косогоре около шоссе. Хрипло вскрикнув, косуля вскочила на ноги и поскакала прочь, припадая на пораненную ногу. Вдали неожиданно завыл гудок.

Ликса не сразу сообразила, что случилось. В сапоги набралась вода, обожгла ноги. Ликса поспешно выбралась из ямы, попробовала стащить сапог и не смогла. Тяжело дыша, она распрямилась — сапоги будто прилипли. В эту минуту на просеке показались ребята. С правой стороны шел Йенс, он вопросительно поднял забинтованную руку. Ликса нетерпеливо махнула рукой в ту сторону, куда ускакала косуля. Она не хотела, чтобы он заметил, что произошло, а то опять будет задержка. Йенс кивнул и решительно устремился дальше в лес.

Вскоре из посадок вынырнули Кашек и Марийн. Оба благополучно пересекли просеку. Никто даже не споткнулся, в том числе и Росси, которая появилась последней и наугад зашагала по занесенным снегом рытвинам, направляясь к Ликсе.

— Гудок слышала? — мрачно спросила она у Ликсы, грызя кончик смолистой ветки. — Если это на сахарном заводе в Пампове, значит, уже час дня. И в школе уже был обед… Наверно, голубцы давали…

Ликса не отозвалась. Ей было не до того. В сапогах у нее хлюпала вода, ноги совсем закоченели. Ликса едва сдержалась, чтобы не зареветь. Она принялась ругать себя. Ну что стоило повнимательней смотреть под ноги? Надо же было так плюхнуться…

— Пускай даже не голубцы… лишь бы горяченькое… Рис, например, с томатным соусом, а в нем — кусочки охотничьей колбасы, — мечтательно продолжала Росси, и лицо ее все больше оживлялось. — И добавку можно брать, сколько влезет. Сиди себе спокойненько и ешь. Разве что учительница начнет ходить между столами — учить правилам хорошего тона. То — не кладите локти на стол! То — осторожней, не окуните галстук в тарелку! То — не разговаривайте с полным ртом! То — держите нож в правой руке…

— Для риса с томатным соусом нож ни к чему, — едва выговорила Ликса: ей было нестерпимо холодно.

Ликса что было сил стиснула зубы. Старалась идти так, чтобы Росси не услышала предательского чавканья в сапогах.

Марийн махнул им: скорее, не отставайте! Косулю уже было видно. Быстро бежать она не могла. Она судорожно дышала. Тонкая высокая шейка вздрагивала. Полукруг почти сомкнулся. Еще немного — и ее поймают. Кашек даже как будто не слишком торопился: поминутно взглядывал вверх, на взъерошенные ветром кроны. То тут, то там скрипели надломленные сосны. За сараем, в той стороне, где был торфяник, виднелись склоненные стволы, зацепившиеся вершинами за соседние деревья. Временами они угрожающе качались.