Ахмет Мальсагов - Лорс рисует афишу

Вернулся Лорс из колхоза «Восход» поздно вечером и сразу пошел в клуб. Он доставал из карманов блокноты, когда в кабинет вошла тетя Паша. Печально опустив глаза, она доложила:

— Совсем загонял баяниста. И на меня шумит.

— Кто?

— Ну, этот… новый инструктор. Цельный вечер сидит на сцене и командует. Уже троих взашей вытолкал.

Лорс обозлился: без него прислали нового работника. Яшка подбирал! «Значит, такого же, как я! — всполошился он. — Это уже перебор — двое таких в одном клубе!»

Лорс кинулся было из кабинета на сцену, чтобы понаблюдать, что вытворяет новичок в зале. Но поспешно отступил, потому что занавес был распахнут настежь. В центре сцены, на виду у всего зала, сидел, важно откинувшись на спинку кресла и заложив ногу за ногу, какой-то малый с короткой, крепкой шеей, стриженный под «бокс». Кажется, этого неказистого малого Лорс видывал на танцах.

Стриженый держался весело и свободно, будто родился и вырос на этой сцене. Изредка он шутливо, но веско грозил кулаком в зал.

Как только кончился танец, стриженый, не шевельнув корпусом, вытянул далеко вперед руку и слегка пошевелил пальцем, подзывая Петю. Тот подбежал так же охотно, как загипнотизированный кролик к удаву. Стриженый начал строго объяснять ему что-то, делая быстрое движение, будто растягивая мехи: вероятно, требовал экспрессии. Лорс видел, как задышал, завсхлипывал Петя, оправдываясь. Стриженый начал с хитрой улыбкой водить у него перед носом пальцем вправо-влево, что, видимо, означало: «Номер не пройдет, меня не проведешь».

Лорс спустился в кабинет, чтобы послать за самозванцем. Но туда уже вбежал Петя:

— Чего он от меня хочет? За весь вечер только один раз курить выпустил.

— Иди курить. А его пришли ко мне.

Стриженый вошел, поздоровался по-чеченски и стал перед Лорсом, заложив руки за спину.

— Ты кто такой?

— Мое имя Вадуд.

— Ну и что из этого?

— Я шофер, но теперь я инструктор. Конечно, если вы не против.

Лорс приехал из колхоза голодный, уставший. Выдержать долго такую беседу он не мог.

— Кто тебя прислал? Почему ты здесь командуешь? Давай направление! — заорал он.

— Я сам пришел, — заторопился Вадуд, покраснев. — Вам нужен инструктор? Пожалуйста! Я согласен. Я шофер в райпекарне, люблю машину, много зарабатываю. Но еще больше я люблю культуру. Потому что она нужна теперь людям больше, чем хлеб! Ничего не умею делать, но буду работать день-ночь, чтобы Дом культуры был для народа настоящий! С вами я решил работать, а пекарню — бросить. Потому что вы есть правильный человек.

— Кто же тебе это сообщил?

— Я сам сообщил. Я ненавидел ходить в этот сарай. Я пять раз потихоньку обрывал цепь на бачке с водой, потому что не терплю, когда кружка прикована. Теперь стал немножко другой порядок. Вот за это вы правильный человек. Мне можно идти?

— Подожди-подожди…

— Танцы остановились — слышите? Без меня там нет порядка. Когда я буду свободный, тогда поговорим про разные случаи.

«Вот так, без направления свыше и без анкеты, появился у меня Вадуд, — писал Лорс ночью Эле. — Даже не дождавшись моего согласия, он пошел в зал наводить порядок. В отличие от своего предшественника, который прятался за кулисами, хныкал от тоски и безделья. Понимаешь, Эля, я не хотел бы быть таким, как мой приятель Керим, у которого все слишком ясно. Я не хотел бы быть и таким, как этот симпатичный Вадуд, для которого все слишком просто. Я не хотел бы также быть человеком, у которого понемножку и того и другого. А каким же надо быть?»

Лорс перелистывал свои блокноты, исписанные в колхозе «Восход», и вспоминал эту поездку.

Гораздо интереснее, чем колхозный клубик, оказалось знакомство с бригадиром.

Это был самый простой крестьянин из той, старой гвардии, которая вела хозяйство с мужицкой мудростью и расчетом. Маленький, сухой, с цепкими глазами, внимательно глядевшими на мир из-под соломенной шляпы, Иван Матвеевич часто произносил слово «культура»: «Крестьянин, побратавшийся с культурой… Культура-то нас и подняла, на ноги поставила!»

Лорс почему-то сразу почувствовал себя с этим старичком просто и сказал начистоту:

— Иван Матвеевич! Видел же я эту культуру у вас в клубе…

— Да я не о той, не о клубной! — махнул сухой ручкой бригадир. — Та у нас хромает, потому что толкового специалиста никак в клуб не заманим. Я о культуре производственной, хотя ее тоже, конечно, без клуба не поднимешь… Хочешь прокатиться? Меня хозяйство ждет.

Он повез Лорса на высокой двуколке — «бедарке». Проезжая по полям, Иван Матвеевич горячо рассказывал о сортах пшеницы «Безостая», «Мироновская», «Аврора», о каких-то применяемых в бригаде почвенных картах, гербицидах… Лорс мало что понял, но он видел, какие удивительно аккуратные здесь поля. Борозды — как по ниточке. Изумрудная зелень озимых — без соринки.

На полевых станах — домики с белоснежными постелями, душ и обязательно шкаф с книгами.

На молочной ферме доили вручную, зато Лорс не увидел ни одной заржавленной автопоилки; легко катились подвесные вагонетки с ароматным силосом, действовал уборочный транспортер. И было здесь почище, чем у Лорса в Доме культуры.

— А это потому, что я запрещаю дояркам ходить в черных халатах, — сказал бригадир. — Только в белых! Словно каждую минуту оператора с телевидения ждем. Наденет доярка черный халат — она и на себе-то грязи не замечает, не то что на корове.

Бригадир рассказал Лорсу о каком-то подменном графике, который позволяет доярке быть вечером свободной.

— Только куда ей вечер этот девать с вашей скучной культурой, избачи?! — подтрунивал старик, терпеливо понукая крепкую лошадку.

Лорса удивило, что ни в поле, ни на полевых станах, ни в мастерской, ни на фермах почти никто не толкует с бригадиром подолгу о производственных делах.

— Тут уж, похвастаюсь, моя культура, бригадирская, — объяснил старик. — Раньше моя бригада отдельным колхозом была. Доходу мало, а расход и на председателя, на двух замов, бригадиров, заведующих фермами… Теперь начальник один я, да помощник у меня по тракторам. Зато каждый колхозник свою работу знает, хвостом за бригадиром не бегает. Учим ведь людей делу! Рубль они увидели настоящий. По себе видят, сколько денег, машин государство нам двинуло!

Подкатывая поздно вечером к селу, Иван Матвеевич сформулировал, к чему клонил во время поездки по хозяйству: чем выше становится производственная культура, тем короче начинает казаться колхознику другая «ножка» — культура духовная.

До чего коротка эта «ножка», Лорс увидел в доме у самого бригадира, куда Иван Матвеевич пригласил ночевать гостя из райцентра. Книги и журналы почти только одни сельскохозяйственные…