Ахмет Мальсагов - Лорс рисует афишу

Вручая широкий, залоснившийся ремень, Эдип величаво встал, откинул волосы и произнес:

— Возьмите этот культинвентарь, мой юный друг, но помните: кому много дано — с того много и спросится!

…Табличку «Директор» на дверях кабинета перевернули, и она теперь обозначала: «Не входить, идет репетиция». Лорс, устроившись в самом темном уголке фойе, прислушивался — что же там за «репетиция»? Из-за дверей доносился страстный баритон Эдипа:

— Меня в Средней Азии, в Мирзачуле, клубная молодежь на руках носила. Каждый вечер! Сам председатель исполкома мне не раз говорил: «Ох, Эдип, по-хорошему тебе от нас не уйти!» Потому что я там был нужен. Поймите, я в первую очередь артист и только потом администратор! Я — артист! — Голос директора становился все громче. — Я плакать хочу, когда вижу, как телевизор закабалил современную молодежь! — кричал за дверью Эдип. — Силой живого искусства я хочу оторвать ее от мертвого голубого экрана!

— Спой нам «Кабачок», Эдип! — хором пожелали бывшие директора.

— Могу. Я сейчас в настрое, друзья!

Припев «тра-та-та» каждый раз подхватывал хор.

Лорс уныло слонялся по фойе, чувствуя, как у него горят щеки. «Куда я попал? — со стыдом думал он. — Ну и местечко!»

Из маленькой комнатки расходились девушки. Они прислушивались к пению, которое доносилось из кабинета директора.

— Опять Эдип с нами репетицию не провел, — со вздохом сказал кто-то из девушек. — Ну, спрашивается, для чего собирал?

Аза, девушка с косами, которая, наверное, была у них главной заводилой, с презрением глянула на Лорса и обвернулась. Но Лорс увидел, как хорошо сверкают в гневе ее карие глаза, и какая у нее округлая, нежная шея, и как стройна ее фигура.

— Девочки, а какой у нас румяный массовик!: — громко и певуче сказала своим грудным голосом эта девушка.

Капа-частушечница тотчас подпрыгнула, ударила каблучками дробь и запела, весело глядя на пылающее лицо Лорса:

Лорс обозлился, но не успел ничего сказать: девушки с хохотом убежали.

Прильнув лицом к холодному стеклу перегородки, он глядел в зал. Встряхивая склоненной к баяну головой, играл Петя. Плыли в синем дыму пары. Танцующие с любопытством поглядывали сквозь стекло на незнакомца. И Лорс подумал, что у него, наверное, сейчас очень тоскливое лицо.

Настроение было унылым и в последующие дни.

Просто праздность Лорс бы еще перенес. Скажем, валяться с книгой в руках в саду у бабушки Чипижихи на немощной, весенней траве.

Невмоготу была клубная деятельная праздность. Находиться днем на работе было необязательным. «Мы должны беречь творческую энергию для вечера, для встречи с массами!» — говорил Эдип. Вместе с тем хоть на полчаса, а дело днем находилось. Обычно к полудню у Эдипа возникало решение, быть сегодня танцам или нет. Инструктор обязан был воплотить это решение на постоянном щите-афише, то есть проставить дату. И вот, чтобы макнуть кисть в баночку с краской, надо было подниматься с травы и плестись в ДК.

Время от времени Эдип свистал всех наверх, вращал глазами и произносил мобилизующую речь об очередных задачах.

— Правда, ваша правда, — скорбно внимала директорским наставлениям хромая тетя Паша, уборщица-контролер. — Вот еще бы купить веник…

— Это в рабочем порядке, — презрительно отмахивался Эдип и страстно продолжал: — Посмотрите на наши цифры охвата. Позор! Я-то занят творческой работой, я готовлю с кружковцами концерт. А вы? Где вы?!

Баянист Петя легко загорался и впадал от директорской речи в транс. Чуткие струны его музыкальной души начинали лихорадочно вибрировать. В такт им все чаще вздымалась под синтетической курткой татуированная грудь. В зеленоватых, простодушно открытых на мир глазах Пети отражалась тщетная погоня за ускользающей мыслью.

— Мы, работники райДК, должны быть лучом света! — взвинчивался Эдип, бросая самодовольный ораторский взгляд на Лорса. — Но для того, чтобы светить, надо гореть. Го-реть!

— Горим! — тихо вскричала однажды тетя Паша.

Но оказалось, что это задымилась газета от сигареты баяниста.

Затушив газету, Петя задышал чаще и яростно произнес со всхлипыванием:

— Что надо делать, Эдип?! Скажи — мы все сделаем!

— Работать, товарищ Петя. Неустанно работать! В том числе, между прочим, и над собой. Конкретизирую: ты же спишь над аккордеоном, ты играешь словно во сне. Значит, спят и танцующие пары. Больше экспрессии! И давайте смелее проявлять инициативу. У вас теперь есть с кого брать пример, баянист. Вот он перед вами, наш живой маяк — новый инструктор. С его приходом у нас ударили родники интеллектуальной жизни.

Лорс вздрогнул и воинственно поднял голову от листочка с шахматной задачей. Еще не хватало, чтобы над ним тут издевались. Однако директор не иронизировал:

— Посмотрите, как преобразилось боковое фойе! Там же была пустыня. А теперь? Теперь у нас и там будут цифры охвата.

«До чего же легко выбираться в передовики!» — расхохотался Лорс в душе. Вчера перед началом танцев он, одурев от тоски и скуки, начал разбирать за кулисами хлам. Нашел там шашки и решил сыграть с пожарником Пупыней. Для этого Лорс вытащил из-за кулис в пустое фойе длинный узкий стол и вынес сюда коптилку. А поскольку стол был грязен, засижен птицами, свободно залетающими в Дом культуры через выбитые окна сцены, то аккуратист Лорс покрыл его старым, выцветшим кумачовым лозунгом изнанкой кверху. И кинул на стол помятый прошлогодний номер журнала «Коневодство», потому что ему понравился снимок рысака на обложке.

— Батюшки, какое потрясающее у нас новшество с приходом энтузиаста!

Забирая у остолбеневшего, прослезившегося Пупыни одним ударом шесть шашек, Лорс, даже не оборачиваясь, узнал, чей это нарочито-фальшивый, смеющийся голос: девушки с косами — Азы.

И все-таки даже это было заметным новшеством в столь однообразной жизни клуба!

Из зала потянулись в фойе. Возле шашек толпились болельщики. Журнал с портретом рысака переходил из рук в руки. Некоторые забредали в фойе просто посидеть в сторонке от суматохи танцев.

Но называть за такую чепуху передовиком?!

Однако Эдип оказался прав. Цифры охвата массовой работой в самом деле подскочили вверх, потому что Эдип приказал Лорсу завести в отчетной сводке две новых графы: «Охвачено настольными играми», «Охвачено коллективным чтением сельскохозяйственной литературы».

Лорс сам беззастенчиво потешался над такой нахальной «липой». Плевать ему на всё! Долго он в этой богадельне все равно не выдержит.