Юлия Кузнецова - Дом П

Тихо, потому что бабушка Лида спала.

– Извините, – прошептала в ответ бабушка Женя.

– Мне надо вашу ногу посмотреть, – проговорил врач, – садитесь на кровать.

Врача звали Саша, он был совсем молодым, моложе сына бабушки Жени. Сразу сказал, что с ногой всё в порядке: ушиб есть, но лично он отправил бы её лечиться домой.

– Так отправьте! – уцепилась за рукав голубой рубашки бабушка Женя. – Умоляю вас, отправьте меня домой!

– Тише! – попросил врач, бросив взгляд на бабушку Лиду.

Та по-прежнему лежала на кровати, и глаза у неё были закрыты.

– Вы понимаете, – продолжил врач, – вопрос о том, кого выписывать, решаю не я. А наш главный врач.

– А кто у вас главный врач?

– Директор.

– Директор, – сникла бабушка Женя.

Да, Миша её не отпустит… Он, как и Серёжа, считает, что она должна отдохнуть.

– Не расстраивайтесь, – попросил её врач Саша, – я не буду прописывать вам уколы. Только мази, компрессы и массаж.

– А Лиде? – вспомнила бабушка Женя. – Ей обязательно уколы делать?

– Лидии Александровне? – переспросил врач, снова глянув на бабушку Лиду. – Нет, я давно их отменил. А что, делают разве?

– Ещё как!

– Я скажу медсестре. Не беспокойтесь. Всё будет в порядке. Отдохнёте и выпишетесь. Всего доброго.

Он ушёл, а бабушка Женя всё сидела на кровати, уставившись в стену.

Она бы всё сейчас отдала за свою боксёрскую грушу. Поколотить бы её сейчас – бац! бац!

«Подушка, – подумала бабушка Женя, – а что, если вместо груши подушку поколотить?»

Села она на кровать. Взяла подушку в руки и… Вдруг уткнулась в неё лицом и заплакала. Горько, громко, навзрыд.

Ей было плохо. Ей было горько. И особенно её расстроил визит врача Саши. Если бы все в санатории были злыднями, она бы принялась с ними воевать. А когда тебе кто-то добро и грустно улыбается и просит немного потерпеть, себя становится так жалко… Что хочется плакать.

А ещё хочется плакать от несправедливости. Не хотела она в этот санаторий… А её запихнули.

Бабушка Женя залезла на кровать прямо с ногами, голову под подушку спрятала и проплакала до самого вечера. Сама не заметила, как заснула.

Проснулась она в полной темноте от странного звука. Хрясь!

– Ай! – испугалась бабушка Женя.

Это заскрипели пружины в её кровати. Рядом с бабушкой Женей кто-то сел! Кто-то большой! Прямо ей на ноги!

– О боже, что это? – перепугалась бабушка Женя. – Кто это? Что за ужас? Спасите!

– Да не вопи, – тихо сказал этот кто-то. – Это ж я. Унылая Лида.

– Ты? – поразилась бабушка Женя. – Ты, что, такая огромная?! А когда лежала, вроде маленькая казалась.

– Не, я здоровая. Как бык. Ты ж так и сказала, когда пришла!

– Ну, это я в шутку. А оказалось – правда. Но как же ты пришла? Ты же неходячая?

– Станешь тут ходячей, – вздохнула бабушка Лида, – когда такие люди плакать начинают. Слушай, я тут одну игру вспомнила. Она дурацкая. Поиграем?

– Нет у меня настроения, прости.

– Жалко. Я в неё играла с внуком. Пока сюда не отправили.

– Ну давай, – вздохнула бабушка Женя, вспомнив про Тиночку, – сыграем.

– Здорово! Называется «ладошки». Вот клади сюда ладонь. Так, теперь я сверху свою. Теперь ты. А теперь я! Я выиграла!

– Пф! – фыркнула бабушка Женя, – что это за игра такая дурацкая?! А внуку нравилось?

– Конечно! Ему же годик всего был. И он всегда выигрывал. Ну прости. Да, она и правда дурацкая. Но я больше никаких не знаю.

– Ничего, – ответила бабушка Женя, – хотя в жизни не видала такой бестолковой игры. Это ж надо такую чушь придумать!

Бабушка Лида засмеялась, и бабушка Женя вслед за ней, а ладони у них так и лежали друг на дружке в полной темноте.

– И никакая ты не унылая, – задумчиво проговорила бабушка Женя.

Тут рядом с ней на тумбочке что-то загорелось и погасло.

– Что это? – спросила бабушка Лида.

– Мобильный. Эсэмэску кто-то прислал. Погоди, я свет включу.

Она осторожно высвободила ладонь и нащупала на стене выключатель. Потом оглядела тумбочку в поисках футляра для очков.

– Ты эсэмэски писать умеешь? – с завистью спросила бабушка Лида.

– Нет! Только читать. Всё времени не хватало выучиться. Так, посмотрим! Ой! Ой! Лидка! Ах! Это же…

Смотри!

Бабушка Лида прищурилась, заглянула в экран телефона и прочла:

прпрорпрпр

рппрмсйаыдыз

рчбтягйлыиол

оргчьбтойлыгц

– Что это? – поразилась она. – Тебе инопланетяне пишут? К себе на Марс зовут?

– Да нет! – ликовала бабушка Женя, – это же Тиночка, моя младшая, написала. И знаешь, что это значит? Знаешь?!

– Кажется, да, – сказала бабушка Лида. – Что она к тебе завтра придет?

– Точно! Ура!

Бабушка Женя подскочила на кровати и обняла бабушку Лиду. Но та отстранилась и встала. Сгорбилась и побрела к себе.

– Гаси уже свет, – попросила она, укладываясь.

Бабушка Женя так и сделала – улеглась, закинув руки за голову. Ведь именно так спят настоящие спортсмены. Они не прячутся под подушку, а смело закидывают за голову руки и мечтают.

– Знаешь, Лид, ты всё же не очень права, – сказала бабушка Женя. – Она не только ко мне придёт. Она к нам придёт. И давай, знаешь, что? Попросим её научить нас писать эсэмэски. Хоть вот такие – тоже ведь неплохо!

– Угу, – отозвалась бабушка Лида и улыбнулась.

Бабушка Женя этого не видела, но когда с кем-то дружишь, всегда почувствуешь, как друг улыбается в темноте.

– Они должны прийти в десять, – сказала наутро бабушка Женя.

– Они всё равно не ко мне, а к тебе придут, – гордо заметила бабушка Лида, разглаживая складки на юбке.

– А сама принарядилась! – поддразнила её бабушка Женя.

– Я не принарядилась! Просто люди чужие должны войти, а я, что, как мешок с картошкой буду на кровати лежать? Просто стараюсь выглядеть прилично.

– Ты отлично выглядишь, – сказала бабушка Женя, разглядывая серую шерстяную юбку и белую кофточку бабушки Лиды, – моим внучкам ты понравишься. Вика скажет: ты стильная бабулька.

– Да не буду я вас друг от друга отвлекать, – отмахнулась бабушка Лида, – сидите, общайтесь! Я вон в коридор вообще пойду! Телевизор пока посмотрю.

– Да зачем, останься…

– Нет! Не буду я мешать чужой радости!

– Да как же чужой, если…

В дверь постучали. Бабушки аж подпрыгнули на кроватях. Бабушка Лида широко-прешироко улыбнулась.

Дверь открылась, вошла Тиночка, вся заплаканная. За её спиной стояли папа и мама.