Эсфирь Цюрупа - Дед Илья и внук Илья

Баба Таня встретила их на крылечке:

— Все гости в сборе, ждут. Я ж тебе, Илюша, велела: хватай их за руки и тащи!

— Он и хватал и тащил, — защитил сына Платов Второй. — Да мы неслухи, нас и ругайте, мама.

Но баба Таня ругать не стала. Она засмеялась и принялась расставлять на столе тарелки.

У всех, кто сидел за столом, были красные руки, красные лица, все ели с красных тарелок, были одеты в красное. И ножи и вилки блестели красным блеском. Потому что Илюша глядел на них сквозь стакан, доверху налитый вишнёвой водой с пузырьками.

Когда же он её выпил, Платов Второй налил ему лимонной воды. И тогда все сделались жёлто-золотыми. Таиска через стол улыбнулась ему золотой улыбкой.

Илюша поставил пустой стакан на стол и принялся за пирог. Все теперь сделались обыкновенного цвета, но всё равно очень красивые. Потому что праздник, дед Илья надел полосатый галстук, баба Таня — голубую кофточку, а Таиска и её мама — платья все в цветах, как клумбы.

Обед вышел на славу. Жаль, что Надежда Ивановна по дороге задержалась в городском Совете, а оба геодезиста — на строительной площадке. И знатные каменщики уже уехали… А то было бы ещё веселей.

Но и сейчас ничего, весело. Патефон играет на комоде, радио поёт на стене, все хвалят бабы Танин борщ и пироги, спорят, какой вкуснее — с мясом или с картошкой. До тех пор спорили, пока ни кусочка не осталось. Баба Таня принесла ещё.

Тогда дедушка Матвеюшка встал и сказал, что хочет он произнести уважительное слово в честь трудового, заслуженного семейства Платовых.

— Мой низкий поклон Илье Ивановичу, и Илье Ильичу, и Татьяне Евстафьевне, нашей дорогой хлопотунье.

А Платов Второй тоже встал и ответил, что благодарного, доброго слова заслуживают все хорошие, славные трудовые люди, собравшиеся сегодня здесь за столом, и спасибо им за дружбу, и что рад он работать с ними. И он проговорил радостно и громко:

Тут баба Таня принесла жареного гуся, а ещё до гуся Илюше и Таиске досталось лимонной воды с пузырьками по третьему разу.

Таискина мама стала рассуждать, схожи ли меж собой три Ильи. Илюша хотел, чтоб она сказала: «До чего ж все трое одинаковые!» — и перестал жевать, даже чуть приподнялся на стуле, чтобы его получше было видно. И она сказала:

— Все трое одинаково скуластые, глаза у всех троих светлые, как речной плёс. А носы у старших костистые, видно, характер неуступчивый…

Баба Таня засмеялась:

— Да у Илюшки, у внука, нос мой, картошкой!

— Ничего не картошкой, — громко возразил Илюша.

Но баба Таня не слушала его. Она глядела на всех троих: на мужа, сына и внука. И вдруг задумчиво сказала:

— Илюшка-то ещё мелочь, галька речная. Каково обкатает волной, таков и выйдет…

— Я такой же самый выйду, — пообещал Илюша.

А баба Таня продолжала:

— А эти, старшие два, схожи. Ох, схожи! Как скала со скалой. Не приведи им столкнуться.

Илюше сразу представились две скалы, два утёса, точно такие, как он видел на картинке. И что баба Таня надумала? Ничуть не похожи на них дед Илья и батя… Однако две скалы не выходили у него из головы, и он даже увидел, как они столкнулись и от них посыпались искры. Интересно воображать всякие такие штуки. Но его отвлёк дед Илья. Он сказал бабе Тане:

— Что ты, мать, зачем нам с сыном сталкиваться?

И дедушка Матвеюшка сразу подхватил своим тонким, задиристым голосом:

— И что выдумала? Оба — мастера, на них рядом поглядеть любо-дорого! Друг дружку плечом подопрут — так гору сдвинут. Богатыри! Право слово, богатыри! — И тут дедушка Матвеюшка подбежал к комоду, взял бабы Танину подкову и положил на стол перед дедом Ильёй. — Уважь, друг! — попросил он. — Покажи им, молодым, что не перевелась наша стариковская сила!

— Не тронь подкову, она ж у меня памятная! — взмолилась баба Таня.

Но Илюша тоже стал кричать:

— Уважь! Уважь! — Он догадался, о чём просит дедушка Матвеюшка.

И Таиска вслед за Илюшей тоже стала кричать:

— Уважь!

Дед Илья, усмехаясь, покачивал подкову на раскрытой ладони, когда заговорил Платов Второй.

— Верно, мама, — сказал он. — Нам с отцом сталкиваться нельзя. Нам надо опираться друг на друга. Я на отца крепко надеюсь.

Илюша увидал, как в ответ тёплым, радостным огоньком засветился дедов взгляд.

— Спасибо, сынок, — ответил дед. — Можешь на меня надеяться. Мы с бригадой тебя не подведём.

Но разве батя не расслышал дедовых добрых слов?

— Главное, отец, чтоб напрямик и безо всяких обид, — продолжал он. — Я уверен, мы с тобой друг друга поймём.

Почему дед Илья вдруг перестал улыбаться? Почему так тревожно глянул на батю?

— Какие могут быть обиды? Нам с тобой вместе строить, — произнёс он негромко, не спуская насторожённого взгляда с сына.

Илюше показалось, что дед будто прислушивается к словам, которых батя ещё не сказал.

И вот батя положил на скатерть свои крепкие смуглые руки, опёрся на ладони, но не встал. Он раздельно и твёрдо сказал эти слова:

— Хорошо, отец. Не станем откладывать трудного разговора. Днём раньше, днём позже, а сказать это нужно. Дело в том, что Новый город мы не будем строить из кирпича.

Илюша удивился: а из чего же тогда дед Илья выстроит Дом культуры, и ясли, и жилые корпуса?

И почему вдруг стало так тихо за столом?

Он поглядел на деда и испугался. Разом потемнело, угасло дедово лицо. Как будто отшумел праздник в большом доме и в окнах притушили огни.

— Та-ак… — промолвил дед глухо. Он переводил дыхание, словно взбирался на гору и вдруг устал. — Та-ак. Из чего ж собираешься, начальник, строить жильё для рабочих людей? Может, деревянные бараки будешь сколачивать? Или землянки в землю вроешь? — Слова дед ворочал тяжело, будто камни.

Батя тоже, видно, заметил, что деду трудно. Однако он сказал твёрдо:

— Нет. Хватит нашим людям ютиться в бараках. Но и строить по старинке, по камешку, по кирпичику, тоже не будем. Нынче дома собирают, как машины, из готовых частей…

— Грамотный. Читывал, — резко ответил дед Илья.

А Илюша сразу вспомнил газету и огромные краны на фотографии: один тащил вверх готовый простенок, другой — целую стену с окошками и дверью.

— Даже детям понятно, насколько это быстрей и выгодней! — горячо говорил батя. — Кран поставит несколько этих камней-блоков, и стена готова! А сколько нужно твоих кирпичей, сколько труда и времени твоей бригаде, чтоб эту стену сложить? Даже самым лучшим, скоростным способом…

Перегнувшись через стол, батя заглядывал деду в лицо блестящими, настойчивыми глазами:

— А работа-то какая весёлая! Краны тащат вверх готовые ванные комнаты, в них уже и стены облицованы, и белые ванны стоят! Тащат лестницы! Не ступеньки, нет, целиком лестницы с перилами! Глядишь, а по ним уже бегут слесаря, монтёры, соединяют трубы, тянут провода…