Магда Сабо - День рождения

Сильвия бросила в пепельницу сигарету. Ну не ужасно ли, что она должна жить вот так? И в это же время настоящие, хорошо обеспеченные мужчины делают предложения и обручаются с никчемными девицами, вроде, скажем, Вильмы Сабо. А с нею никто в классе не хочет даже просто дружить. Между тем именно через подружек она могла бы познакомиться с настоящим человеком…

Почему она избрала Галамбоша? Потому что, как только они стали встречаться, этот парень сразу же заговорил о женитьбе… Правда, сначала в таком духе, что, мол, пусть она подождет, пока он закончит университет… Только этого ей недоставало! Достаточно и электромеханического техникума! Закончит его, станет техником, будет получать полторы тысячи форинтов… На это уже можно жить. Разумеется, вдвоем. Матери Пишты они помогать не будут — еще чего захотел! Галамбош же смотрит на нее из дверей своей молочной лавки, как на убийцу; наверное, думает: «Сильвия погубит моего мальчика…»

…Рудольф?!

Она не ослышалась?

Сюда, в этот дом, переезжает одинокий инженер Тибор Шош. Будет их соседом? Он и есть таинственная любовь Боришки, ее мечта, ставшая явью. Он — Рудольф?

А Бори расчувствовалась. Наконец-то ее слушают так внимательно. Кучеш и другие девочки из класса смогли только порадоваться вместе с ней. Ютка вообще не поверила ей. А вот Сильвия выслушала ее до конца и сейчас дает практические советы.

— Прежде всего, — звучал голос Сильвии, — нужно бросить все эти детские штучки. С инженером Бори должна встречаться в присутствии ее, Сильвии, которая ей во всем поможет и все организует из благодарности, что Малышка помогала ей переписываться с Галамбошем. Прежде всего нужно решить, как раздобыть для Бори настоящее платье, потому что сейчас этот вопрос важен как никогда.

Сильвия выбежала из комнаты и вскоре вернулась с подносом в руках — на нем стояли бутылка ликера и две рюмки. Поставив его на столик, она отвернулась на мгновение, потом, снова повернувшись к Боришке, протянула вперед обе руки с плотно сжатыми кулаками:

— Выбирай, Малышка!

Бори коснулась левой руки. Сильвия разжала кулак — ладонь была пуста. Тогда Сильвия разжала и правый кулак: на ладони лежала маленькая блестящая коробочка.

— Это мой подарок тебе!

«Как удачно, — подумала Сильвия, — как удачно все получилось!» Мать как раз стояла у окна и, скучая, смотрела на каштаны под окнами. Поэтому она не могла видеть, как Сильвия вытащила из секретера коробочку с краской для ресниц; это была самая дорогая краска — с серебряными искорками! Но сейчас об этом нечего жалеть! После того что рассказала Боришка, игра стоит свеч — Рудольф!

Бори была вне себя от радости. У нее уже была губная помада, тоже подаренная Сильвией. Но помада есть у нескольких девочек в классе. А вот краска для ресниц… Зеленая краска с серебряными искорками!

— Это ради Рудольфа, — проговорила Сильвия. — Желаю тебе много счастья в жизни! Ну, а теперь пей до дна! — И Сильвия наполнила обе рюмки ликером.

Бори испытывала отвращение к алкогольным напиткам; дома ей разрешалось пить легкое вино с содовой водой и пиво. Но тут она смело осушила «хубертус».

«Ну и глуп же этот цыпленок! — рассуждала про себя Сильвия и снова наполнила себе рюмку. — Придумала себе какого-то Рудольфа! И собирается за него замуж!..»

Когда Боришка вернулась от Ауэров, Шольцы уже переехали.

Как и все, что они делали, переезд их проходил страшно беспорядочно; они оставили после себя огромное количество мусора не только и комнатах, но и на лестничной клетке. Мама молча прибрала за ними — теперь уже в последний раз. Шольцы даже не заглянули к ним попрощаться, так как считали, что это мать Боришки сообщила в райсовет о том, что в охраняемом как памятник старины доме Беньямина Эперьеша они развели цыплят и отвинтили старинные дверные ручки.

На следующий день в большую квартиру Шольцев пришли рабочие.

Бори то и дело находила какой-то предлог, чтобы выскочить на лестницу, взбежать на четвертый этаж и заглянуть в широко раскрытые двери. Это, правда, выглядело так, словно она бегала смотреть на свою будущую квартиру. Надо сказать, что Сильвия никогда не относилась к ней так внимательно, с таким пониманием, как в эти дни. «Я тебе во всем помогу, — не переставала она повторять. — Ты ведь еще неопытна в подобных делах, Малышка! Доверь-ка мне своего Рудольфа, я познакомлюсь с ним и буду использовать каждую возможность, чтобы устраивать вам встречи».

Однако первая возможность представилась без чьей-либо помощи.

В пятницу Рудольф заглянул на минутку, чтобы узнать, скоро ли будет закончен ремонт в его квартире, и сообщить, что в следующий вторник он переезжает. Инженер попросил заодно мать сделать уборку после ремонта и вообще и впредь убирать квартиру. Он мог бы и сам это делать, пересказывала их разговор мать (она сразу же полюбила Рудольфа), «но все же вам, тетушка Иллеш, наверняка это удастся лучше». Мать, правда, зареклась, после этой истории с зимним пальто для Боришки, наниматься к кому-либо убирать: она еще не забыла те авгиевы конюшни, которые приходилось расчищать у Шольцев. Но тут мать не устояла.

— Инженер такой симпатичный и такой приветливый, — объясняла она, — что его даже за жильца не считаешь, скорее за хорошего знакомого или давнего приятеля…

Бори чуть с ног не сбила тетушку Гагару, вбегая вверх по лестнице к Сильвии сообщить ей эту новость. Тибаине что-то пробормотала, похвалив заодно Боришкину резвость. Гагара была просто невыносима. Стоило ее ненароком толкнуть или вышибить у нее из рук палку, как она, вместо того чтобы пожурить, отчитать растяпу: «Чего же ты не смотришь?!» или: «Ах ты, несносная девчонка!», принималась хвалить тебя: «Какая ты быстрая да проворная, точно крылышки у тебя за спиной!» — или еще что-нибудь в этом духе. «Она, наверно, даже рада, когда ее толкают — есть повод поговорить, — про себя съязвила Боришка и помчалась дальше. — До чего же нудная старуха!»

Сильвия, услышав новость, опешила так, что сначала не могла произнести ни слова. Зато Бори вся сияла. Да, да, теперь она, когда захочет, может заходить к Рудольфу — что-нибудь передать, скажем, писчую бумагу или известие какое, а то, к примеру, цветы полить: мол, мама забыла… Так что она теперь будет иметь возможность часто встречаться с инженером, разговаривать с ним, и никому это даже в глаза не бросится: вроде бы по обязанности… Разве это не великолепно?!

— Нет, — заявила вдруг Сильвия с нескрываемым раздражением, так что Боришка с испугом взглянула на нее; впрочем, она тут же успокоилась, видя, что подруга снова улыбается своей привычной покровительственной улыбкой. — Не делай глупостей. Малышка, — поучала Сильвия. — Бегать к нему по поводу и без повода не этично. Во всяком случае, для тебя. К Рудольфу, на худой конец, еще я могу заходить, поскольку мне ничего от него не нужно. И вообще ты только навредишь себе, если лишний раз попадешься ему на глаза, тем более что со своими косичками да в переднике ты выглядишь совсем как маленькая девочка… Нет, радость моя, ты так все испортишь… Давай-ка решим, Бори, что ты терпеливо будешь ждать, пока я тебе устрою свидание с Рудольфом.