Александр Чуркин - Литературно-художественный альманах «Дружба», № 4

Но, прищурив левый глаз,
Молвит: «Вы не спорьте!
Я, ребята, больше вас
Понимаю в спорте!..»

И пойдет он толковать
Бойко и речисто.
Как бы
Надо бы
Играть
Нашим хоккеистам:

Мол, команда ЦДСА, —
Ей усилить край бы, —
Нам покажет чудеса
В обработке шайбы!

Что ускорить только бег
Хоккеистам надо,
И реванш тогда вовек
Не возьмет Канада!..

Что б добавить
Я желал
К этому рассказу?
Что знаток наш
Не вставал
На коньки
Ни разу!

Что над ним
Смеется класс:
— Вы уж с ним не спорьте!
Он, ребята, больше нас
Понимает в спорте!

В боксе,
В плаванье,
В борьбе
Под названьем «Самбо»,
Но хоть чем-нибудь
Знаток
Занялся бы
Сам бы!..

Всё на свете знает он!
Вы уж с ним не спорьте!
Он — известный чемпион
Болтовни о спорте!

Говорят, что было так:
Жил в реке усатый рак.
А большой любитель раков,
Мой приятель, Петя Маков,
Перейдя в четвертый класс,
Похвалялся как-то раз:

— Я какой?
А я — такой!
Я словлю его рукой!
Ну-ка, рак,
Усатый рак,
Вылезай из-под коряг!..

«Нет, — подумал старый рак, —
Я, брат, тоже не дурак!
Я вариться не хочу,
Лучше сам тебя схвачу!..»

Я там не был,
Но, однако,
Мне рассказывали так:
Что не Петя
Цапнул рака,
А что Петю
Цапнул рак!

Может, это просто враки,
Но рассказывали мне,
Что в реке от смеха раки
Чуть не лопнули на дне!..

Помнит случай на реке
Всё семейство Петино.
Есть у Пети на руке
С той поры отметина!

Мой братишка младший — Витя
Жить не может без открытий.
Он, при помощи клещей,
Проникает в суть вещей.

Что в приемнике поет?
Он дознается, найдет!
Он дознался бы совсем, —
Стал приемник глух и нем.

Почему часы идут?
Разобрался он и тут.
Доискался
до причины,—
Докопался
до пружины,
На отвертку приналег, —
Прыг пружина в потолок!

Я без радио тоскую,
Без часов не веселей.
Снес я вещи в мастерскую.
За починку — сто рублей!

Говорит сияя Витя:
— Мне так дороги открытья!
Я согласен с ним вполне:
— Очень дороги и мне!

Чернуха как-то на лугу
Удар рогами нанесла Рыжухе —
Возможно,
что была она не в духе,
Возможно, тешилась, — сказать вам не могу.
Чернуха ведь была сильней,
Ну, значит,
и причин довольно.
Рыжухе стало очень больно,
Злость и обида
закипали в ней.
Но слабый с сильным не вступает в бой;
В другую сторону Рыжуха зло взглянула
И, видя слабую Пеструшку пред собой,
Рогами в бок ее что было сил
боднула…
Могу добавить:
не одни скоты
Так действуют среди родного стада,
И средь людей
пример увидишь ты,
Где сильному
иного бить — услада.
А битый слабый в ярости своей
Того находит,
кто еще слабей.

К петуху пришла лисица.
Вмиг петух взлетел повыше.
Говорит лисица нежно:
«Ах, сосед! Ну, что за страхи?
Смело на землю спускайся!
Весть пришла: вражды нет больше!
Вечный мир настал отныне.
Будут в дружбе целоваться
Зверь лесной и зверь домашний..»
«Ты права, — петух ответил,
Шею вытянув с нашеста, —
Глянь: бежит такой же вестник!»
«Кто?» — «Наш пес; в знак мира,
видно,
Целовать тебя он хочет…»
«Ах, он рот свой плохо моет!» —
И лисица в лес умчалась…

Не очень стар еще Ахмед,
Но всем известен он в краю.
Он как пчела трудолюбив,
Он любит родину свою,
Он вечно весел, он шутник.
— Но говорят, что он чудак? —
Ну что ж — дурного в этом нет.
Ахмед чудак?
Пусть будет так!

Ахмед обкладывал арык
Пластинами известняка.
Усталый путник подошел.
— Что, далеко до кишлака?
— Иди!
— Не понял ты меня.
Я говорю: далек ли путь?
— Иди!
— Как видно, ты в уме,
Дружище, тронулся чуть-чуть. —
И путник в путь пошел опять,
Но через несколько минут
Ахмед вскричал:
— До кишлака
Полдня пути!
— Так что же, плут,
Ответить сразу ты не мог?
Зачем приказывал идти?
— Не знал, как быстро ты пойдешь.
Теперь узнал —
Полдня пути.

К Ахмеду заглянул сосед:
— Ахмед, ты совершенно сед,
Меж тем усы твои черны,
В них незаметно седины.
Как это так? —
Ахмед в ответ:
— Друг, это ясного ясней:
Усы на целых двадцать лет
Моложе головы моей.

— Ахмед, к тебе привел я сына.
Дай мне, пожалуйста, совет, —
Чему учить его, дружище?
Взгляни, способен он иль нет. —
Ахмед, прищурившись, в ответ:
— Его не вижу я.
— Так подойдет он ближе.
— Нет, пусть заговорит, —
Тогда его увижу.