Александр Чуркин - Литературно-художественный альманах «Дружба», № 4

— Руки вверх!.. Полковник Штрунк, мы с вами еще в гражданскую войну встречались, тогда вы были удачливее… Отпираться бесполезно.

— А зачем отпираться? — спросила Симка, прыгая перед молоденькой, невысокой рябинкой.

— Натура такая, — ответил Шершень, нагибая увешанную алыми кистями ветку. — Навредят, а потом выкручиваются.

— Пошевеливайся!.. — Володька подтолкнул сестру. — Не за ягодами пошла.

Симка сунула в рот блестящую горьковатую ягодку и подвинулась ближе к Шершню.

— Вот бы шпиона поймать!.. — продолжал Володька. — Только в нашей местности они не водятся, — заводов нету.

Шершень заложил руку с корнем за спину и снова зашагал по тропке.

— Ты не смотри, что заводов нету, зато у нас железная дорога. По ней всё возят. Я читал, как шпионы под рельс мину заложили..

В лесу было тихо. Пахло сухим мхом, муравьиными кучами. А на маленьких, звенящих от неутомимой воздушной живности полянках стоял аромат густого шмелиного меда.

— Вот, может, мы идем, а шпионы лес поджигают..

«Дзинь… дзинь…» — послышалось из-за кустов.

Симка споткнулась.

— Иди, иди! — проворчал на нее Володька. — Это обходчик костыли подколачивает.

«Дзинь… дзинь…», — снова зазвенел рельс.

Ребята остановились.

Шершень заправил выбившуюся из трусов тельняшку, приложил палец к губам и нырнул в кусты. Скоро оттуда послышался легкий переливчатый свист. Володька растерянно посмотрел на сестру.

— Ты, Симка, за мной иди… На два метра.

Шершень лежал под кустом.

— Смотри… — он кивнул в сторону насыпи.

Там на рельсе сидел согнувшись мужчина в светлой шляпе и полосатой рубашке с короткими рукавами. Через плечо у него висел фотоаппарат.

В животе у Володьки стало тоскливо, словно он натощак проглотил ложку уксуса.

— Шпион, да? — дернула его Симка.

Володька тихонько цыкнул на нее и приказал лечь рядом с Шершнем.

Мужчина на насыпи встал, посмотрел себе под ноги, зачем-то потоптался на месте и пошел в сторону станции.

— Песок притоптывает. Это их первая повадка, — шепнул Шершень.

Через несколько минут над насыпью высунулись и снова спрятались три головы, — мужчина еще не дошел до поворота.

— Симка, беги в кусты, — мину разрывать буду. — Шершень на животе перевалил через рельс и начал осторожно разгребать песок в том месте, где было больше всего следов.

Володька уцепился за его руку.

— Не рой!.. Бахнет — косточек не соберешь.

Глаза у Шершня стали круглые; он медленно, не дыша, вытащил из песка руки. Облизал пересохшие губы и ткнул пальцем в шпалу.

Там на самом краю лежал маленький металлический шпенек. Один конец его был острым, другой закручен в колечко.

— Чека, — выдохнул Шершень. — Предохранитель. — Он быстро схватил шпенек и посмотрел по сторонам.

На полотне уже никого не было.

— Упустили!.. Шпиона упустили, диверсанта. — у Шершня был совсем удрученный вид. — Ты вот что… — повернулся он, наконец, к Володьке: — Оставайся здесь с Симкой, а я побегу за ним.

— Да он тебе, как цыпленку, шею свернет, — возразил Володька. — Вдвоем нужно.

— А мина?

Симка сидела, наклонив голову, и торопливо перебирала оборочки своего голубенького сарафана.

— А что надо делать? — прошептала она.

— Молчи, гусениц ловить!.. — прикрикнул Володька.

— Что делать? — Шершень схватил Симку за руку. — Дождаться обходчика и рассказать про мину… А если поезд пойдет, помахать чем-нибудь красным.

— А чем? — спросила Симка. Пальцы ее еще проворнее забегали по волнистым голубым оборочкам.

Ребята беспокойно оглядели друг друга.

— Вот всегда так: когда нужно, то ничего нет. — Шершень засопел от досады. — Знаешь что?… Ты просто рукой маши и кричи. Машинист услышит, — остановится.

Володька тяжело вздохнул.

Симка кивнула, и голова ее при этом опустилась еще ниже.

Скоро мальчики уже бежали, пригнувшись, по тропинке вдоль насыпи.

— Будет сидеть и реветь… — Володька дышал прямо в затылок Шершню.

Они миновали поворот, когда их снова остановил звук ударов об рельс.

«Дзинь… дзинь…»

Ребята юркнули в кусты.

— Наверняка вторую мину закладывает… Если на первой осечка получится, то, значит, здесь… — облупленный нос Шершня сморщился, а сам он отодвинул ветку и выглянул из куста.

Мужчина в полосатой рубашке сидел к ним спиной.

— Ну чего? — Володька навалился на приятеля, стараясь выглянуть из-за его плеча.

Мужчина сердито проворчал себе под нос, махнул рукой — и что-то блестящее упало прямо к ногам ребят.

Шершень быстро нагнулся. Володька, напиравший сзади, полетел в куст.

Вот тут-то ребята вплотную увидели лицо неизвестного. Красные, обожженные солнцем щеки, большие очки в светлой оправе и совершенно выгоревшие, казавшиеся розовыми брови.

— Кхе… — кашлянул мужчина. — Мальчики, нет ли у вас веревочки?

Володька попятился на четвереньках вглубь куста.

— Смывайся! Связать хочет.

Но Шершень исподлобья глянул на диверсанта, проглотил какой-то противный, ставший поперек горла, комок и хрипло произнес:

— Нету у нас веревки. У нас соб-собака с собой… Трез-зор, спо-спокойно…

Володька почувствовал удар пяткой по боку.

Мужчина удивленно поднял брови, очки у него смешно шевельнулись.

— Что? — сказал он. — Собака? А зачем мне собака? Может, у вас хоть шнурочек какой-нибудь найдется?

— Ишь, крутит! — шептал Володька. Он уже поднялся и стал рядом с Шершнем. — Шнурочек ему понадобился…

Мужчина быстро наклонился к рельсу.

Шершень с Володькой бросились обратно в куст.

Но ничего не взорвалось, — в руке у мужчины оказалась обыкновенная сандалия.

— Куда же вы?.. Пряжка у меня вот сломалась… Чинил, чинил и совсем доломал. — Мужчина смущенно улыбнулся, посмотрел на каленые ребячьи пятки и добавил: — А босиком не привык еще..

— Привыкать нужно… — Володька помигал глазами и покосился на Шершня.

Шершень стоял красный и потный. Шпенек, который он принял за предохранительную чеку, был явно от пряжки. Шершень незаметно бросил его в куст и хмурясь подошел к мужчине. Около рельса не было видно ничего подозрительного. Только валялась половина разломанной пряжки.

— А булавка вам не пригодится? — Шершень оттянул резинку трусов, вытащил приколотую ко шву булавку. — Вот… У нас вода в речке ключевая. Всегда ношу на случай судороги: кольнешь — и всё пройдет.

Мужчина взял булавку, прикрепил ею ремешок сандалии, встал и потоптался на месте.

— Ну вот, теперь крепко… Только я же отдать ее не смогу.

Шершень великодушно махнул рукой:

— Ладно, пусть вам на память.

Мужчина взглянул на часы.

— Десять минут до поезда. Побегу! — Он поблагодарил ребят и, придерживая одной рукой очки, другой — фотоаппарат, побежал.