Луиза Мэй Олкотт - Маленькие женщины

– Она имела в виду «вампир», а не «сапфир», но это не важно. Слишком жарко, чтобы тщательно подбирать выражения, – пробормотала Джо.

– А что вы будете делать на каникулах? – спросила Эми, тактично меняя тему разговора.

– Я буду подолгу нежиться в постели по утрам и ничего не делать, – отвечала Мег из глубин кресла-качалки. – Всю зиму мне приходилось рано вставать и проводить все дни, работая на других, так что теперь я собираюсь отдыхать и наслаждаться покоем сколько душе угодно.

– Нет, – сказала Джо, – мне этот дремотный способ отдыха не подошел бы. Я уже отложила целую кучу книжек и собираюсь воспользоваться дарованной мне свободой, чтобы предаваться чтению на моем любимом суку старой яблони и еще чтобы скакать…

– Не говори «козлом»! – взмолилась Эми в отместку за исправление «сампфира».

– Хорошо, я скажу «скакать ланью» вместе с Лори.

– Давай мы тоже не будем учить никаких уроков, Бесс, только играть все время и отдыхать, – предложила Эми.

– Я согласна, если мама не будет против. Я хочу разучить несколько новых песен, а моим деткам нужно сшить что-нибудь новенькое к лету, они ужасно пообносились.

– Ты позволишь, мама? – спросила Мег, оборачиваясь к миссис Марч, которая сидела с шитьем на своем обычном месте, которое все они называли «мамин угол».

– Да, проведите опыт в течение недели и посмотрите, как вам понравится такая жизнь. Мне кажется, что к следующей субботе вы обнаружите, что одни развлечения без работы ничуть не лучше, чем одна работа без развлечений.

– О, нет, нет! Это будет замечательно, я уверена, – сказала Мег с удовлетворением.

– Я предлагаю тост, как говорит мой «друг и компаньон, Сара Гэмп» [46]: век веселиться, не корпеть! – подняв стакан, воскликнула Джо, когда лимонад пошел по кругу.

Они радостно выпили и начали свой опыт с того, что провели в праздности весь остаток этого дня. На следующее утро Мег вышла к столу только около десяти часов; завтракать в одиночестве было не очень приятно, а комната казалась неопрятной и запущенной, так как Джо не заполнила вазы цветами, Бесс не вытерла пыль и везде валялись неубранные книжки Эми. Ничто не радовало и не привлекало, кроме «маминого угла», который выглядел как обычно; там и села Мег, чтобы «отдохнуть и почитать», что на самом деле означало зевать и представлять себе, какие красивые летние платья купит она на свое жалованье. Джо провела утро на реке вместе с Лори, а после обеда, сидя на яблоне, читала «Широкий, широкий мир» [47]и заливалась слезами. Бесс начала с того, что вытащила все содержимое из большого стенного шкафа, где проживала ее кукольная семья, но, утомившись, прежде чем успела навести порядок, оставила все свое хозяйство перевернутым вверх дном и перешла к пианино, радуясь, что не надо мыть посуду. Эми надела свое лучшее белое платье, пригладила волосы, привела в порядок свою беседку и уселась рисовать под жимолостью, в надежде, что кто-нибудь увидит ее и поинтересуется, кто эта прелестная юная художница. Но так как никто не появился, кроме любознательных долгоножек, которые с любопытством обследовали ее произведения, она пошла прогуляться, попала под проливной дождь и вернулась домой вымокшая до нитки.

За чаем они обменялись впечатлениями, и все сошлись на том, что это был восхитительный, хотя и необычно долгий день. Мег, которая после обеда ходила в магазин и купила «прелестный голубой муслин», обнаружила – но лишь после того, как разрезала его на полотнища, – что он линяет, и эта неудача несколько испортила ей настроение. У Джо, пока она каталась на лодке, обгорел на солнце нос, а слишком долгое чтение принесло невыносимую головную боль. Бедную Бесс тревожил беспорядок в ее стенном шкафу и огорчала невозможность выучить три или четыре песни сразу, а Эми глубоко сожалела о том, что ее платье пострадало от дождя, так как на следующий день должна была состояться вечеринка у Кейти Браун и теперь, так же как Флоре Макфлимзи, ей «ну совершенно нечего было надеть» [48]. Но все это, разумеется, были сущие пустяки, и они дружно заверили мать, что эксперимент проходит отлично. Она улыбнулась и ничего не сказала, но с помощью Ханны сделала заброшенную ими работу, поддерживая тем самым приятную атмосферу в доме и обеспечив ровную работу всего механизма домашнего хозяйства. Удивительно, к какому странному и неудобному положению дел привел этот процесс «отдыха и наслаждения покоем». Казалось, что дни становятся все длиннее и длиннее, необычно разнообразной была как погода, так и настроение участников эксперимента, и дух беспокойства овладел всеми, а, как говорится, дьявол всегда найдет чем занять праздные руки. В самый разгар «наслаждения покоем» Мег занялась кое-каким шитьем и тогда, найдя, что время тянется мучительно медленно, принялась кромсать ножницами и портить свои платья в попытке переделать их à la [49]Моффат. Джо читала до тех пор, пока у нее не отказали глаза и ее не затошнило от книг. Она стала такой суетливой и раздражительной, что умудрилась поссориться даже с добродушным Лори, и до того пала духом, что в отчаянии подумала, как было бы хорошо, если бы она уехала с тетей Марч. Бесс чувствовала себя совсем неплохо, так как постоянно забывала о том, что должны быть «одни развлечения без работы», и то и дело возвращалась к своим прежним занятиям; но что-то носившееся в воздухе воздействовало и на нее, и ее обычное душевное спокойствие было не раз заметно нарушено – в одном случае настолько, что она даже встряхнула милую Джоанну и назвала ее «страшилищем». Хуже всех приходилось Эми, так как ее возможности были ограниченны, и, когда сестры предоставили ей развлекаться в одиночестве и самой заботиться о себе, она очень быстро обнаружила, что превосходное и значительное «я» – большая обуза. Кукол она не любила, сказки – это было слишком по-детски, а рисовать с утра до вечера человек не может; приглашения на чай не имели большого значения, так же как и пикники, разве только очень хорошо продуманные и устроенные. «Если бы можно было жить в прекрасном доме, где полно милых девочек, или путешествовать, лето прошло бы великолепно, но оставаться дома с тремя эгоистетичными сестрами и большим мальчишкой – тут и святой потеряет терпение», – роптала мисс Малапроп [50]после нескольких дней, посвященных удовольствиям, раздражению и скуке.

Ни одна не призналась бы, что устала от проводимого опыта, но в пятницу вечером каждая в глубине души ощущала радость оттого, что неделя почти прошла. Желая, чтобы урок запомнился лучше, миссис Марч, обладавшая большим чувством юмора, решила обеспечить подходящее завершение всему испытанию. Она дала Ханне выходной и позволила дочерям насладиться всеми последствиями принятых правил игры.