Нил Шустерман - Энси - Хозяин Времени

Прозвенел звонок, но Гуннар ушел не сразу. Он помедлил еще секунд десять, потом произнес:

— Спасибо, Энси, — и заторопился в класс.

Митинг был назначен на шесть вечера, когда уроки и спортивные тренировки уже закончены; но поскольку добро на его проведение дала сама мадам старший окружной инспектор — восходящая звезда на политическом небосклоне — то отношение к нему было самое серьезное. Я надеялся, что раз все дело происходит вечером, то большинство ребят сачканет, но директор пообещал каждому, кто явится, дополнительные учебные кредиты по любому предмету на выбор. Это же все равно что раздача бесплатной пиццы!

После уроков я направился домой. Свободного времени у меня ровно столько, чтобы принять душ, переодеться и помолиться об астероиде — чтобы он прилетел и стер с лица земли все человечество до моего выступления. Выходя из душа, я наткнулся в коридоре на маму.

— Одевайся, — скомандовала она. — Поедем в аэропорт за тетей Моной.

Я стоял, завернутый в полотенце, а подо мной разверзался карстовый провал.

— Ну что уставился? До прибытия ее рейса осталось меньше часа. — Кажется, мама уже раскачивается на конце своей веревки, а ведь тетя еще даже не появилась. — Будь добр, Энтони, не создавай дополнительных трудностей.

— Но... но у меня важные дела!

— Подождут твои важные дела.

Я нервно рассмеялся, представив себе полный зал и слушателей, которые ждут, ждут, ждут... Лишь одно могло быть хуже выступления на митинге — не прийти на него вообще.

— Ты не понимаешь... Я должен вечером произнести речь в честь одного моего друга. — Следующую фразу мне пришлось из себя выдавливать, потому что сама она вылезать никак не желала: — Того, что умирает.

Мама остановилась.

— Ты произносишь речь?

— Ну да. Там будет старший инспектор школ и все такое...

— А почему мы об этом ничего не знаем?

— Если бы вы с папой не торчали все время в своем драгоценном ресторане, то знали бы.

Вообще-то, я их за это не осуждал, однако все же решил сыграть на чувстве вины — дело-то серьезное, любое оружие сгодится.

— В котором часу начинается это ваше мероприятие?

— В шесть.

— Хорошо, раз ты публично произносишь речь, мы все должны ее послушать. Заберем тетю — и туда. К шести успеем.

— Ты с ума сошла! Аэропорт Ла-Гуардиа в это время суток? В такую погоду? Да нам повезет, если удастся вернуться к Четвертому июля!

Но мама была непоколебима.

— Остынь. Папа знает, как сократить путь. А сейчас иди и надень ту рубашку, что тетя Мона подарила.

Тут я вообще дар речи потерял. Вылезти на трибуну в этом розово-оранжевом уродстве? Держать речь перед всей школой, будучи одетым в помесь автомобиля Барби с дорожным конусом?! Челюсть у меня отпала, изо рта вылетело нечто похожее на код Морзе. А мама, сказав «Делай, что тебе говорят!», повернулась и сбежала по лестнице — в последний раз стереть в гостиной несуществующую пыль.

Всю дорогу до Ла-Гуардиа я сидел как на иголках.

— Прекрати дуться, — приказала мама, как будто я был всего лишь капризным ребенком.

«Ну что, — говорил я себе, — ты же просил об астероиде — ты его получил. Планетоид Мона, момент столкновения в 16:26 по стандартному восточному времени».

Как ни претило мне выступать на публике, я не хотел подводить Гуннара. Если мы не успеем вернуться из аэропорта вовремя, я потеряю все: хорошие отношения с директором, уважение к самому себе, не говоря уже о Кирстен, потому что как бы она ни относилась к этому митингу, но если я не покажусь, она мне не простит. И кто будет отдуваться? Мона? Родители? Нет. Шишки повалятся на меня.

Я честил себя за то, что мне не достало смелости сказать «нет» и не поехать в аэропорт.

— А это обязательно — всем тащиться туда? — проныл я перед самым выходом из дома. — Я-то там зачем? Вас одних мало?

— Потому что я тебя прошу, — ответил папа.

Ну, тогда всё — нужно ехать. Может быть, отец Гуннара и утратил право на уважение со стороны своего сына, но для меня желания моего папы — закон. Пусть даже в результате я окажусь в полной заднице.

Когда мы вошли в терминал, тетя Мона уже ждала там. Атака началась еще до того, как мы приступили к родственным объятиям.

— С ума сойти, где вас носило? Я тут торчу десять минут!

— Искали место для парковки, — оправдывался папа, целуя ее в щеку. — Багаж уже пришел?

— Ты же знаешь Ла-Гуардиа. Считай, повезло, если он вообще придет. — Тетя взглянула на меня и одобрительно кивнула. — Вижу — ты ходишь в рубашке, что я подарила. Европейский дизайн. Я ее специально для тебя выбрала. Считается, что в ярких цветах какой угодно замухрышка выглядит атлетом.

Краем глаза я приметил усмешку на лице Кристины и громко шмыгнул носом, напоминая сестре, что от нее несет Мониными духами. Бросил взгляд на часы. Мама заметила это и заторопилась. К счастью, багаж пришел быстро, и мы понеслись к машине — до митинга оставался всего час.

Воздушное путешествие не прибавило тете хорошего настроения, и по дороге из аэропорта она устроила нам истинное пиршество из едкостей и колкостей. Не стану пересказывать все подряд, что скормила нам Мона за время поездки, лучше представлю меню из отборных блюд.

«О, вижу, у вас все та же старая машина. Эту модель еще выпускают?»

«Куда это тебя занесло, Джо? У тебя полностью отсутствует чувство направления. Даже когда он мальчишкой ездил на велосипеде, то вечно заезжал куда-то не туда и мне приходилось его искать».

«Ты бы улыбалась почаще, Анджела. Глядишь, и дети стали бы поприветливее».

«Боже мой! Я уже в ледышку превратилась! Отопитель в этой машине никуда не годится!»

«Ядовитая плесень в вашем подвале? Бр-р! Этот дом уже давно пора снести».

«Нельзя ли остановиться и купить что-нибудь попить? Эти улицы так загазованы, что меня тошнит. Ф-фу!» [16] Я предложил угостить тетю ледяной водой из моего ресторанного графина, но мама, перегнувшись через Кристину, съездила мне по затылку (прим. Энси)

«Дорожное движение? Поживите в Чикаго — вот где движение! Не чета вашему».

«Стресс? Поработайте в парфюмерной компании — вот где стресс! Ваш стресс просто легкая прогулка по сравнению с моим».

«Непогода? Да вы понятия не имеете, в каком раю живете. Приезжайте в Чикаго, и узнаете, что такое настоящая непогода».

«Вы ведете меня на обед в «Париж-капиш»? Я-то думала, мы пойдем в приличный ресторан».