Элизабет Мид-Смит - Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном

Папа достал из мешка письма и газеты.

– Тут, кажется, сегодня никому нет писем, только газеты и пакет на мое имя, – сказал он. – Я иду теперь в деревню и захвачу мешок с собой, чтобы сдать в почтовую контору; кстати, сделаю маленький выговор миссис Роббе за ее рассеянность. Я не люблю, чтобы посторонние рассматривали мою корреспонденцию. Впрочем, на этот раз мешок был передан тебе, и я совершенно спокоен.

– Так ты разве не вернешься к завтраку, папа?

– Нет, я приду позже. До свидания, Мэгги!

Я поехала домой и, должна сознаться, совесть тогда совершенно не мучила меня, напротив, я была в возбужденном, приподнятом состоянии духа.

«Теперь уже я никак не могу отдать письмо Джулии, – твердила я про себя, – дело сделано. А потом я как-нибудь выпутаюсь, когда получу деньги от Ферфакса. Да и Джулии сейчас эти деньги не нужны».

Когда мы все сидели за чайным столом, мама вдруг заметила:

– Что-то сегодня почта запаздывает.

– Ах, – бросила я небрежно, – я и забыла тебе сказать, что Дрэйк болен и миссис Роббе отдала мне почтовый мешок, а я по дороге встретила папу и передала ему.

– Как это досадно, – сказала мама. – Твой отец нескоро вернется домой, а я жду письма от Джека с точным указанием времени его приезда.

– Но там не было письма от Джека, – сообщила я.

– А почему же вы это знаете? – спросила Джулия.

– Потому что миссис Роббе забыла запереть мешок на ключ.

– Ах вот как, значит, вы перебрали и просмотрели все письма? – задорно продолжала допрос Джулия.

– Ах, Джулия! Что вы пристаете к Мэгги, – недовольным тоном вмешалась мама.

– Я вовсе не перебирала и не рассматривала письма, – возразила я. – Папа взял у меня мешок и при мне разобрал; там были только газеты и пакет на его имя.

Джулия больше не сказала ни слова. После чая мы принялись хлопотать о приготовлениях к приезду брата.

Улучив удобную минуту, я бросилась к себе наверх и, закрыв дверь на ключ, вынула из кармана письмо к Джулии и распечатала его. О, какой же я стала низкой, нечестной! Я докатилась до воровства! Но в ту минуту я была слишком взволнована, чтобы сознавать это. В письме, как я и ожидала, оказался чек. Письмо было от проживающей в Лондоне знакомой американок. Мне доводилось слышать от них об этой миссис Джефферсон; дядя сестер поручил ей время от времени снабжать их деньгами. Я быстро разорвала письмо на мелкие кусочки и выбросила их, а потом дрожащими от волнения руками разложила чеки на своем туалетном столике. Тут было три чека на двадцать шиллингов каждый. Да, теперь я могла расплатиться с Джулией! Надо сегодня же покончить с этим! Какое счастье! И после возврата долга у меня останется на руках еще некоторая сумма денег. Но радовалась я главным образом тому, что у меня наконец появилась возможность избавиться от власти, которую приобрела надо мной Джулия. Правда, оставалась еще история подслушивания в беседке, но я тогда о ней уже не думала.

Положить три чека по двадцать шиллингов каждый в кошелек и опустить его в карман – дело нетрудное, но обратить эти красивые бумажки в наличные деньги не так-то просто. Я не могла заплатить Джулии чеками, так как она непременно захотела бы узнать, где я их взяла. Нет, необходимо было обменять их на деньги, но как это сделать – вот задача! Я боялась пойти в почтовую контору и попросить, чтобы мне обналичили чеки, так как почтмейстерша, зная обстоятельства нашей семьи, непременно начала бы расспрашивать, откуда у меня такая крупная сумма. Нет, надо было придумать что-то другое.

После долгих раздумий я решила, что лучше всего мне в этом деле может помочь Сесилия. Собственно говоря, в беду-то я попала по ее вине, поэтому она же и должна меня выручить. Она могла бы сходить в ближайший от нас город Гарфилд и там разменять чеки на деньги.

Сразу после обеда я направилась к дому лесничего – разыскивать Сесилию. По дороге я встретила щегольской экипаж, запряженный парой крупных серых лошадей. В экипаже сидела очень красивая, изящно одетая дама, а рядом с ней – хорошенькая девушка, по виду одних со мной лет. Эта девушка с большими голубыми глазами и золотистыми волосами показалась мне очаровательной; она была вся в белом, а на голове у нее была большая шляпа с белым пером, защищавшая ее от солнца. Когда я приостановилась на краю дороги, чтобы пропустить экипаж, дама обернулась в мою сторону, внимательно посмотрела на меня и велела кучеру остановиться; потом она подозвала меня к себе.

– Кажется, я не ошибаюсь, – сказала она, – вы Маргарет Гильярд?

– Да, я – дочь здешнего пастора.

– А я – леди Пенроуз, и это моя дочь. Вайолет, поздоровайся! Не хотите ли, милая мисс Маргарет, я подвезу вас до вашего дома? Я как раз еду к вам – навестить вашу матушку и повидать Веду Конвей. Мать Веды – моя большая приятельница, и я очень довольна, что Веда поселилась у вас. Я собираюсь на днях всех вас, девушек, пригласить к себе в замок. Садитесь, мы вас довезем.

– Благодарю вас, – ответила я, – но я пришла сюда, чтобы повидаться по делу с одной своей приятельницей, так что пока еще не могу вернуться домой.

Леди Пенроуз, кивнув мне головой, велела кучеру ехать дальше, и скоро экипаж скрылся из вида.

«Какая хорошенькая эта Вайолет, – подумала я. – Прелестная, милая девушка. Хорошо было бы познакомиться с ней поближе. Если бы только…»

Но мне некогда было долго раздумывать, на уме у меня было совсем другое. Когда я вошла в домик Ферфакса, его жена стояла у печки и мешала что-то в большой кастрюле. Увидев меня, она с недовольным видом поздоровалась и молча ждала, чтобы я объяснила причину моего визита.

– Я пришла повидать Сесилию, – начала я довольно высокомерно.

– Ее нет дома, мисс. Она тут где-нибудь шатается. Она не очень-то любит сидеть дома и всю домашнюю работу оставляет своей матери.

– Я пойду поищу ее, – сказала я и направилась к выходу.

Я уже собиралась закрыть за собой дверь, как миссис Ферфакс остановила меня словами:

– Так вы пришли сюда не к моему мужу?

– Нет, – ответила я, – сегодня он мне не нужен.

– А то я вам лучше наперед скажу, что Ферфакс не намерен продавать свои часы. Я вышла за него замуж, потому что у него был полон дом всякого добра; я того мнения, что хорошие, недельного завода, часы должны быть в каждом порядочном доме, и потому я прямо вам заявляю, что не согласна продавать эти часы. Ни за что на свете я с ними не расстанусь!

И она с силой захлопнула дверь перед самым моим носом. Я была возмущена ее дерзостью и готова была снова отворить дверь и высказать ей свое негодование, но в эту минуту показалась Сесилия, и я бросилась к ней навстречу. Она, очевидно, обрадовалась, увидев меня, но сдерживала себя. Похоже, с тех пор как я дала деньги взаймы ее отцу, ей, бедной, дома жилось нелегко.