Элизабет Мид-Смит - Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном

– Ради Бога, Мэгги, перестань нести эту высокопарную чушь! Ты рисуешь уж очень непривлекательную картину. Я вовсе не намерен быть бедняком. Ты можешь оставаться старой девой, если хочешь, но я-то не намерен становиться старым холостяком. Я непременно женюсь и, надеюсь, еще совсем молодым человеком. У меня будет красивая белокурая женушка, которая будет совсем не похожа на тебя, потому что ты брюнетка, и я тоже брюнет. Такая жена, как ты, мне вовсе не подходит. Ты слишком плаксива и чересчур порывиста. Я хочу, чтобы моя жена любила меня, но чтобы она не твердила мне об этом ежеминутно. Ну вот, ты уже опять морщишь свой лобик, и глаза начинают наполняться слезами. Ты непременно превратишься в дурнушку, если будешь так часто реветь. Разве я не знаю, что ты меня обожаешь? И ты тоже знаешь, как я люблю тебя, Мэгги. Ты ведь, право, чудесная сестренка!

Я прилагала все возможные усилия, чтобы удержаться от слез и преодолеть нервный спазм в горле. Джек всегда был немного странный. Он никогда не любил, как он говорил, «телячьих нежностей». Я знала это и жалела, что так расчувствовалась. После небольшой паузы я сказала:

– Скажи, а зачем тебе понадобились эти твои соверены? Пожалуйста, Джек, расскажи мне, в какую беду ты попал, что это за кролики, и кто этот твой товарищ? Мне очень любопытно.

– Ну, знаешь, Мэгги, тебе все-таки придется побороть свое любопытство, потому что я ничего тебе рассказывать не буду. Это большой секрет. Неужели ты думаешь, что я выдам своего товарища? Этому не бывать. Теперь дело улажено – деньгами, но это все-таки была очень неприятная история. К тому же теперь у меня нет и медного гроша в кармане, а день рождения отца будет уже через две недели. Мне так давно хотелось подарить ему часы! У тебя, Мэгги, наверное, тоже нет денег, чтобы дать мне в долг?

У меня был, конечно, один золотой соверен, правда, чужой и присвоенный бесчестным путем…

– Небольшая сумма у меня есть, – ответила я с невольной запинкой.

– Есть? – вскричал Джек, глядя прямо мне в глаза. – Вот это славно! Сколько же у тебя на руках денег, Мэгги?

– Один соверен наберется, – я опустила глаза.

– Ай да молодец, Мэгги! Какова! Каким чудом ты ухитрилась скопить целый соверен?

– А это уже моя тайна, – сказала я. – Ты не хочешь открыть мне свой секрет, так не требуй, чтобы я была с тобой откровенна.

– Но ты все-таки не откажешься отдать мне взаймы твой соверен? Я верну его тебе, когда у меня будут деньги. Клянусь, что верну!

– Нет, я не возьму у тебя эти деньги обратно, – ответила я. – Я отдаю их тебе в твою полную собственность, и ты купишь на них подарок для папы.

Лицо Джека засияло от удовольствия, но он продолжал настаивать, что непременно отдаст мне деньги.

– Ты лучшая и добрейшая из всех сестер на свете! – воскликнул он. – Но я не из тех, кто безвозвратно берет деньги у девочек. Тебе придется подождать самое большее год или два. А этот соверен у тебя здесь, с собой?

– Да, у меня в кармане.

– Так достань же его оттуда поскорее!

Я опустила руку в карман, открыла свой маленький кошелек, вынула из него соверен, который, в сущности, принадлежал Джулии, и подала его Джеку. Он первым делом поднес монету ко рту и прикусил зубами, чтобы убедиться, как он сказал, в ее доброкачественности. Затем бросил соверен об камень, чтобы проверить, будет ли он звенеть как следует, после чего объявил, что это настоящий, вполне доброкачественный соверен, и спрятал его в жилетный карман.

Наш разговор на этом был окончен, и мы направились к дому.

Оставшиеся до открытия базара дни быстро пролетали один за другим. Мои опасения, что предосудительная проделка с чеками может быть обнаружена, почти исчезли. Только одна Сесилия могла бы уличить меня, но она ведь не знала, каким образом я завладела этими чеками. Джулия, похоже, вовсе не ждала денег из Лондона, – по крайней мере, она ни разу не упомянула об этом. У сестер, впрочем, и без того было столько денег, что они не знали, куда их девать. Каждый день у нас проходил весело, в болтовне и прогулках; я старалась заглушить голос совести, которая у меня, конечно, отнюдь не была спокойной.

На этих днях было получено давно ожидаемое приглашение от леди Пенроуз, которое всех нас привело в восторг. Больше всех, однако, волновались наши американки. Они были очень озабочены своими туалетами и приставали за советами то ко мне, то к Веде. У них были нарядные платья, которые они никогда не носили, предпочитая свои простые, короткие матросские костюмы – чтобы свободнее двигаться и не заботиться постоянно о том, как бы не порвать или испачкать платье.

Джек был крайне недоволен этими толками о туалетах; объявив, что мы, девицы, просто невыносимы со своими разговорами о тряпках, он убегал от нас, чтобы покататься на лодке по озеру или погонять на своем велосипеде.

Эта суета отчасти сблизила меня с Джулией и Аделью, но однажды я вдруг получила удар, можно сказать, прямо в сердце и сильно встревожилась. Речь зашла о том, что если мы сблизимся с Вайолет Пенроуз, вероятно, нас будут довольно часто приглашать в замок.

– Придется мне написать миссис Джефферсон в Лондон и попросить ее выслать нам кое-что из туалетных принадлежностей, – заметила Джулия, – нельзя же являться в такой знатный дом все в одних и тех же шляпках. Да, наверное, придется нам заказать и новые платья. Странно только, что мы уже давно не получали никаких вестей от миссис Джефферсон.

– Как раз я сегодня тоже подумала об этом, – прибавила Адель.

– Миссис Джефферсон всегда пишет нам не реже, чем раз в две недели, – продолжала Джулия, – и, как правило, в письмах присылает деньги. Очень странно, что она так долго молчит. Если бы дядя Джозеф не прислал нам перед отъездом в Америку эти десять фунтов, то мы, пожалуй, сидели бы тут без гроша. Ну а так – не беда, если пройдет еще немного времени до получения денег от миссис Джефферсон.

Я вышла из комнаты юных американок в сильнейшем волнении. Недолго, значит, длилось мое веселье! Надо мной сгущалась мрачная туча… Я забралась в постель так быстро, что Люси удивилась и спросила, не случилось ли со мной чего-нибудь. Но я, закрыв лицо одеялом, уверяла ее, что я просто очень хочу спать. Однако прошло немало времени, прежде чем я смогла успокоиться и заснуть.

На следующий день мы все вместе отправились в замок. Папа и мама остались дома, так как предполагалось, что там соберется исключительно молодежь. Леди Пенроуз прислала за нами экипаж, в котором мы все смогли поместиться. Мы разоделись в наши лучшие наряды. Разумеется, я не могла нарядиться так же богато, как американки; в своем простеньком кисейном платье и белой шляпке я составляла с ними резкий контраст. Веда тоже была одета довольно скромно, но она была так грациозна в своем сереньком платье из мягкой летней ткани, что ею можно было залюбоваться. Люси же была так непринужденно весела, что никто и не обращал внимания на ее туалет.