Виктор Московкин - Человек хотел добра

— Хорошо, — похвалила она. — А чего рука в крови? Перевязать надо.

— Сойдет, — небрежно ответил я.

Едва Татьяна ушла, меня окружили ребята, удивляясь, откуда я знаком с секретарем райкома. Пришлось рассказать, что очутился в ремесленном училище с ее помощью.

— Хлопцы, — заявил Петро Билык. — Я знаю, зачем она приходила. В комсомол нас скоро будут принимать. Это точно.

Я почти не замечаю, как пролетает смена. Когда нынче мы собрались уходить из мастерской, я увидел, что Петро Билык делает какие-то странные движения.

Он вывернул из тисков ходовой винт, лоснящийся от переработанного машинного масла, провел по нему пальцем раз, второй, потом вытер палец о ладонь, подумал немного и мазнул ладонью себе по носу. На носу образовалась грязная полоса.

— Петро! Ты чего это? — с недоумением спросил я.

— Да понимаешь, — спокойно ответил он, — вроде бы и не работал. Руки чистые, лицо чистое. Пусть люди думают, что я в самом деле работал. Не волынил, не лодырничал, как некоторые.

Нет, мне положительно нравится этот рыжеватый шутник Петро.

В трамвае много людей, и все они сегодня кажутся добрыми, веселыми. Это, наверно, потому, что и у меня сегодня хорошее настроение.

Петро с грязной полосой на носу и Вася выходят в центре города — собираются сходить в кино. Они зовут и меня, но я отказываюсь: есть дела.

— Торопишься на свидание? — с иронией спрашивает Вася.

— И она ждет тебя? — вторит Петро.

Да, они правы, меня ждут. Ждет сестренка Таня и еще Нина.

Как обрадуется Нина, когда я ей скажу, что меня приняли в училище — в эти дни я еще у нее не был. «Ты молодец, Семен!» — скажет она.

Я вижу ее в цветистом сарафане, с загорелыми руками. За лето она выросла, стала красивее.

Знакомые до боли места. Вон у трамвайной остановки большое здание с пожарной рекламой «Уходя, гаси свет». А дальше, за тополями, зеленеет крыша нашего дома.

Через несколько дней я устроюсь в общежитии, буду сюда ходить совсем редко. Только разве когда захочется увидеть Веру.

Квартира учителя. Стучу три раза — это мой условный знак. Слышу по ту сторону двери шлепанье босых ног. Идет открывать Нина.

— Ой, Сема, почему ты так долго не приходил? В чем дело?

— Сегодня мы пойдем в парк, там массовое гулянье, — говорю я ей. — После все объясню.

— Ага, Семен пришел! — приветствует меня Валентин Петрович. Он несколько осунулся, постарел. — Как жизнь?

У него жена все еще «ездит по командировкам». Ему бывает скучно, тяжело.

Плохо, когда в семье неустройка.

— Жизнь чудесная, Валентин Петрович!

Что еще больше отвечать! Жизнь и в самом деле хороша. И особенно я понял это в последнее время. Что бы там ни случилось, а все становится на свое место. Плохое отметается, каким бы оно цепким ни было. Остается одно хорошее. «Жизнь дана на добрые дела», — сказал как-то дядя Ваня Филосопов. А ради этого доброго иногда приходится и погрустить. Тут уж ничего не поделаешь.

Сначала спешим в детский дом навестить Таню. В детском доме нас уже хорошо знают.

Старая воспитательница спрашивает:

— Как здоровье папы?

Это относится к Нине: Валентина Петровича здесь тоже знают. Он помогал детдомовцам устраивать живой уголок.

— Сейчас позову.

Это уже ко мне.

Таня выбегает чистенькая, веселая. Прыгает со ступеньки на ступеньку.

— Здрасте!

Все трое идем гулять. Хороший день, теплый. На улицах полно народу. Из Рабочего сада доносится музыка. Туда спешат люди.

Вот и корпуса. С ними у меня связано много неприятного…

Живет ли там Витька Голубин? Им ведь обещали новую квартиру.

Мы бродим по аллее парка, рассказываем, друг другу, что интересного узнали за день.

— Все стали учить стихи, а Витя Колобов не стал учить стихи, стал рисовать, — рассказывает Таня.

У нее тоже свои интересы, своя жизнь, пока еще безоблачная, как небо в этот день.

Мы с Ниной громко возмущаемся проделками Вити Колобова, который не хочет идти вместе со всеми в ногу, поступает, как индивидуалист.

Вдруг Таня останавливается. Далеко впереди показались Вера и Николай.

Они шли неторопливо. Николай — спокойный и важный, Вера — маленькая и еще более похудевшая, в своем лучшем платье в клеточку… Я хочу броситься к ней, но вижу Николая и не могу. А они нас не заметили, свернули…

Мы отважно продираемся сквозь толпу к каруселям. Хочется раскачаться так, чтобы заколотила в виски кровь… Бывает, когда человеку вдруг чего-нибудь и захочется.