Тамара Лихоталь - Одно лето на краю света

— Всего три дня. Ты и не заметишь, как они пролетят. Завтракать, обедать и ужинать будешь на заставе. Ты ведь любишь есть в столовой. Сегодня кино. Так что ты и не заметишь, что меня нет. Вернёшься и сразу ляжешь спать. Завтра вечером посидишь с ребятами. Послезавтра, может быть, папа пораньше придёт домой. А потом уже и я вернусь. Да, вот ещё что: покорми, пожалуйста, кур и Мурку.

На этот раз Жека не так уж сильно обрадовался прибытию вертолёта, хоть и хотелось отправить поскорее письмо про Малыша. Правда, настроение у него поднялось, когда дядя Серёжа разрешил влезть внутрь. Сгрузили продукты и почту. Жека сидел в вертолёте и представлял себе, что летит высоко в синем небе, но всё равно продолжал думать: «Сейчас, вот ещё немного, и мама улетит». И правда, дядя Серёжа высадил его на землю и протянул руку маме, помогая ей подняться в вертолёт.

— Ну, не грусти, сынок, — сказала мама и поцеловала Жеку.

Следом за мамой в вертолёт взобрался очень довольный Юра.

— Жди меня — и я вернусь! — весело крикнул он стоявшим у вертолёта солдатам.

— Вафель!

— Печенья!

— Конвертов не забудь! — кричали ему.

— Заказ принят, — сказал Юра и вдруг посмотрел на Жеку: — А ты чего нос повесил? Тебе что привезти? А, знаю. Я тебе цветные карандаши привезу. Хочешь?

Жека кивнул головой, а сам смотрел на маму. Ему были видны только её руки и кусочек платья да ещё большая сумка у маминых ног. Почему-то у Жеки стало щипать в носу, и он отвернулся. Папа, стоявший рядом с ним, громко говорил:

— Не волнуйся. Счастливого пути! Всё будет хорошо. Передавай привет. Через три дня мы с сыном будем тебя встречать.

Мама наклонилась, и Жека увидел её лицо. Лицо у мамы было грустное, и Жека постарался ей улыбнуться. Отец обнял его за плечи, и они отошли от готовившегося взлететь вертолёта.

Днём Жека, скучая, сидел возле дежурного.

— Тёзка! — окликнул его Женя.

Он отсыпался после ночного наряда и теперь вышел из умывалки. В руках у него была небольшая консервная баночка.

— Пошли, — поманил он Жеку и спустился с крыльца.

Жека побежал за ним. Женя что-то поискал на дороге и поднял соломинку. Сунул один её конец в баночку, потом вытащил и подул в другой. И вдруг из самой обыкновенной соломинки полетели по воздуху шары. Да какие! И побольше, и маленькие. Они летели стайкой, отливая розовым и голубым, синим и зелёным, и алым цветом. Они отлетали от соломинки, пролетали вверху над Жекой, а потом словно растворялись в воздухе. Женя ещё раз поболтал соломинкой в баночке, ещё раз дунул в неё, выпустив целую стаю разноцветных шаров, а потом протянул баночку и соломинку Жеке:

— Держи!

Жека осторожно взял из рук Жени баночку, словно опасался, что она растает в воздухе, как таяли шары. Даже забыл сказать спасибо за такой прекрасный подарок. Набрав побольше воздуху, он дунул в соломинку и радостно засмеялся — шары летели не хуже, чем у Жени. Жека уже хотел бежать обратно к дежурному, но Женя сказал, что пускать шары в помещении нельзя. Жека пожалел об этом, потому что, если у тебя радость, хочется поделиться ею с друзьями. Но всё равно это было замечательно! Жека даже пообедал побыстрее и опять побежал к оставленной на крыльце баночке. Так и пускал он шары чуть ли не до самого ужина. А после ужина вдруг вспомнил: «Куры!» Ведь он забыл их покормить. Он побежал домой. Остановился на ступеньках, почему-то не решаясь открыть дверь. Нет, он никого не боялся. Кто же чужой может быть у них на острове? Жека и сам не мог понять, почему ему страшно открыть дверь в собственный дом.

Раньше он никогда не задумывался об этом. Иногда мама уходила на огород или в сопки за ягодами или стирала в банном домике, а Жека и не думал, есть кто в доме или нет. Сейчас ему надо было взять оставленное в коробке зерно и позвать кур. «Может быть, они ещё не совсем заснули. И в доме ещё не темно, — сам себя уговаривал Жека. — А коробка с зерном стоит почти что у самой двери на кухонной полке». И всё-таки у него не хватало духу отворить дверь. Откуда-то неслышно появилась Мурка и потёрлась о Жекины ноги. И Жеке сразу стало веселей.

— Пошли, Мурка, — сказал он и толкнул дверь.

Мурка первая скользнула в дом, за ней вошёл Жека. Вот и коробка с зерном. На столе кувшин молока, а под табуреткой Муркино блюдечко. Заставляя себя не торопиться, Жека налил Мурке молока, взял коробку и вышел на крыльцо.

— Цыпа-цыпа-цыпа! — звал он кур, как мама, но их нигде не было видно.

Жека заглянул в сарайчик — куры сидели на жёрдочках. Петух встревоженно забормотал, а куры молчали. Глаза у них были закрыты. Они не открыли их и не спрыгнули с жёрдочек, хотя Жека громко звал их и даже сыпал на пол зерно. Ни одна даже не глянула на Жеку. Может, они обиделись, а может… Жека поставил коробку возле сарая и побежал на заставу.

— Где Володя? — крикнул он дежурному Саше.

— Володя? Наверное, на лавочке, где Женя с гитарой.

— Нет, там его нету!

— Значит, в Ленинской комнате. А что случилось?

— Я забыл покормить кур, и теперь они умерли с голоду. — И Жека вдруг заплакал.

— Постой, постой, — сказал Саша. — Каких кур?

— Мама велела кормить их утром и вечером, а я забыл, — сквозь слёзы говорил Жека.

— Да ничего с ними не станется, — пытался успокоить Жеку Саша. — Хотели бы есть, сразу бы прибежали.

Но Жека продолжал всхлипывать.

— Сейчас мы всё устроим, — сказал Саша.

Через минуту с Сашей подошёл Володя.

— Да накормил я твоих кур, — сказал он Жеке. — Ещё перед ужином, пока солнце не зашло.

— Правда? — всё ещё не верил Жека.

— Честное солдатское. Пошли в кино.

В кино, как известно, люди сидят. Покупают билеты, на которых обозначены ряд и место, и садятся на свои места. Но на заставе кино показывали в физкультурном зале. Здесь же в сторонке лежали маты. Перед началом фильма солдаты расстилали маты почти по всему полу и укладывались на них. Это ведь очень здорово — смотреть фильм с плацкартным билетом, как говорил Женя.

Фильм ещё не начался. Алёша, всегда исполнявший роль механика, возился с аппаратом, что-то налаживая. Гена лежал, заложив руки под голову и прикрыв глаза, наверное, думал о Лиде. Жека прилёг рядом с Геной, подождал немного, а потом как ткнёт его пальцем под бок. Ткнул он тихонько, а завизжал Гена на весь физкультурный зал. Всем было известно, что Гена до смерти боится щекотки. По другую сторону от Гены лежал Женя. И как только Гена перестал визжать, Женя ткнул его под бок с другой стороны. Отчаянный визг потряс стены физкультурного зала. Смеялись и Жека, и Володя, и Женя, и остальные ребята, даже дежурный Саша заглянул в физкультурный зал.