Кейтлин Рубино-Бродвей - Обычная магия (ЛП)

Дверь хлопнула и закрылась с приглушенным шлепком. Из ведра поднимался пар. Я села на пятки, ненавидя спрашивать, но больше всего ненавидела, когда Повариха Белла ругалась на меня за то, что я делала что-то неправильно.

–– Что...

–– Разбирайся, –– сказала Повариха Белла, вытаскивая классную доску из задней стены и неся ее на обособленный стол. –– Ты не глупая, Эбигейл, поэтому делай так, как считаешь нужным.

Оказывается, пол моют точно также, как и тарелки. Как огромную тарелку, которую нужно мыть руками и на коленях, в которой есть укромные уголки, углы и места под столами, в которые нужно залезть, лежа на животе, чтобы нормально добраться до них. Это горячая, потная работа, мои рукава слишком прилипали к телу после десяти минут, что уж говорить о двадцати минутах. Но все не так плохо, особенно если сравнивать с необходимостью посмотреть Поварихе Белле прямо в глаза и говорить, что я не понимаю и не могу управиться. Когда я закончила, свет практически погас. Повариха Белла отложила свои поваренные книги и мел, ткнула мне на один-два угла, которые я должна была перемыть, вывела меня через внутренний двор к общежитию.

После этого раза уборка стала в порядке вещей; я оставалась после ужина и мыла пол щеткой. На кухне было брошено несколько вопросительных взглядов, когда Повариха Белла отметила:

–– С этого времени Эбби будет заботиться о поле, –– так как большинство кухонных рабочих мест ребята занимали по очереди. Но не думаю, что кто-то очень хотел драить пол.

Шла третья неделя, усталость была живым существом. Это не было плохо, но она всегда присутствовала, серая и пушистая в уголках моих глаз. Я была нагружена всей дополнительной работой, которой было достаточно, чтобы засыпала, но... да, этого не случилось.

Я начала злиться на людей... из-за глупых мелочей... и захотела огрызаться на них. А затем стала злиться на себя, потому что это было подло, и для агрессии не было никаких причин. Я пыталась сохранить спокойствие, пока в третий раз подряд не опоздала на занятия с ребятами в гостиной, а Питер выговорил мне за это. Я настолько озверела, что бросила свою книгу на стол – Фрэн аж подскочила – и сказала ему, что выполняю работу, и они не должны были меня ждать, если я задерживала их.

–– Ты и не задержала. Я уже закончил. –– Питер показал на аккуратные, идеальные стопки домашнего задания перед собой. Держу пари, они были полностью заполнены, каждая страница. Я дернула стул, и Фрэн снова подскочила.

–– Кто-то в плохом настроении, –– нервно поддразнил Фред.

–– Кто-то устал... делать домашку, –– быстро исправилась я. –– Прости, Фрэн. –– Она кивнула, легкая незначительная промашка.

–– Эй, вот идея, –– предложил Фред. –– Ты можешь остановиться. –– Это было шуткой лишь наполовину.

–– Прекратить делать домашку? Я провалюсь. –– Я просмотрела свои записи, страницы сливались в одно пятно. Если я замедлялась и сосредотачивалась, они фокусировались.

–– Я имел в виду кухню. Кажется, ты все время там. И подумал, возможно, ты не должна? Поскольку Нейт говорит, что ты даже не настоящая мышь.

–– Крыса, –– поправила я его.

–– Не важно, все равно грубо. Ты можешь не торчать на кухне в качестве «енота-полоскуна»? –– спросил Фред.

–– Кошки, –– предложила Фрэн, от слабой улыбки у нее появились ямочки. –– Кошки очень чистоплотные.

Это сработало. Я улыбнулась.

–– Хорошо, хорошо. –– Я пару раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, но чувствовала себя так, будто пыталась отпустить щетку после долгой ночи, когда мои пальцы были настолько жесткими и уставшими от хватки, что на самом деле мешало расслабиться. –– На чем мы остановились? –– спросила я, махнув рукой над учебником по литературе.

–– Самая трагическая сага о войне Хайнрулфа. Мы должны ответить на вопросы на странице сорок восемь. И он должен сидеть там и делать… вообще, он сидит, потому что уже закончил, –– сказал Фред, указав на Питера и его синюю книжечку.

–– Хорошо. Отлично. И о чем Сага?

–– О застревании в озере, –– сказал Фред. –– Чего я не понимаю, он – волшебник, да? Так почему он просто не заморозил воду и не выскочил, как эскимо, и не разобрался так с матерью левиафана?

Я пожала плечами.

–– Потому что в этом было бы слишком много смысла? –– Я заметила, что Питер смотрит на меня. –– Что?

–– Ты действительно выглядишь уставшей, –– сказал он.

–– Спасибо.

–– Я не говорил, что ты плохо выглядишь, а просто уставшей. Но ты действительно выглядишь плохо.

–– Ты не можешь говорить девочке, что она плохо выглядит, –– предупредил его Фред.

–– Но это правда.

–– Да, но ты не можете говорить этого. Девочкам это не нравится.

–– Я все равно не нравлюсь Эбби, –– сказал Питер.

–– Нравишься! –– запротестовала я. –– Иногда.

Питер все еще смотрел на меня. Я отвела глаза и уставилась в книгу, просто перелистывая страницы, не обращая внимание на их содержание, и не планируя говорить то, что я произнесла:

–– Я не могу спать. Там... там слишком тихо.

Фред рассмеялся.

–– Там никогда не бывает тихо. И у тебя есть собственная комната, –– настаивал он, когда я не ответила. В его голосе прозвучала тоска. –– Я бы убил за собственную комнату. Не на самом деле, –– добавил он, кинув взгляд на Питера.

–– Я рад, –– ответил Питер. –– Вы трое разве уже закончили свое домашнее задание?

Той ночью, когда я ложилась спать, в дверь постучал Питер. Сейчас свет выключался в комнате до утренней переклички, но Питер просто пожал плечами, когда я сказала ему это и закрыла за ним дверь. Он был в своей пижаме и нес подушку.

–– Я успею вернуться в комнату на перекличку, –– сказал он. –– Не похоже, что они используют магию, чтобы следить за нами.

–– Но служба безопасности патрулирует коридоры.

–– Но они не входят в комнаты, если ничего не слышат. Например, разговор, –– закончил он шепотом. Он кивнул на запасную кровать. –– У тебя есть дополнительные простыни для этой кровати?

Я все еще стояла у двери.

–– Ты останешься со мной?

Он пожал плечами и сел на пустую кровать. Она скрипнула. Видимо, вместо ответа. Я смутно подозревала, что улыбалась как дурочка.

В итоге я вытащила простыни, и мы молча заправили вторую кровать. Потом я залезла в свою, а он – в свою, мы молчали, но я все время улыбалась и улыбалась, пока мои щеки не разболелись.

Питер покачал головой и улыбнулся.

–– Ладно. Что?

–– Мы – друзья.

Улыбка исчезла, как брошенный в воду камень.

–– Нет.

–– Да, мы – друзья. Я тебе нравлюсь.

–– Нет.

Я перекатилась на живот, подминая под себя подушку.

–– Тогда почему ты пришел сюда? –– поддразнила я.

–– Из жалости. –– Свет уличных фонарей, лившийся из окон, заставлял его глаза по-кошачьи мерцать в темноте. –– Возможно, я – просто милый.