Денис Мартынов - Смотри, что принесли наши сети

Море было темное и холодное. У самой поверхности тонкая полоска теплой воды, а дальше вглубь — все холоднее и холоднее. И берега не видно. Куда ни посмотришь — только эти черные тяжелые волны. Макс устал плыть. Он чувствовал, что замерзает, чувствовал, что к левой ноге прицепилось что-то массивное, оно тянет на дно, и уже не получается выпрямиться, и волны накрывают с головой, он пытается вздохнуть, но хватает ртом соленую воду.

— Да ты собираешься вставать, не? — Оганесов еще раз потряс Макса за ногу.

Макс дернулся, отбрыкиваясь, разлепил глаза и тут же закрылся рукой, морщась от зеленовато-желтого электрического света. Ну конечно. Это ж полиция. По-прежнему закрывая глаза ладонью, выпрямился и сел.

— Давай-давай, там приехали за тобой, — Оганесов одной рукой взял Макса под локоть, другой натянул на него капюшон и повел к выходу.

Сколько ж времени прошло? Макс спать не собирался. Поначалу задремал немного, но потом проснулся, когда отпускали тех троих, с которыми он приехал. Они в другой комнате были, и когда пошли на улицу, Макс просто сидел и смотрел, как они идут мимо. Снаружи, наверное, была уже глубокая ночь. И лица у всех были уставшие и пустые. Как будто бы тошнотный зеленовато-желтый свет висящих на потолке ламп высосал из них всю энергию.

Вован шел последним. Когда заметил Макса, тупо кивнул ему и поджал губы, мол, извини. Макс автоматически кивнул в ответ. Вован поплелся дальше, но потом чего-то замешкался и обернулся к Максу.

— Ты это, — голос у Вова сделался какой-то незнакомый и скрипучий, — ты прости, что так получилось. Да. Ты если что, проблемы будут, ты обращайся. Я всегда помогу, не вопрос.

И снова кивнул. Макс не ответил.

А вот теперь и за ним приехали. Вместе с Оганесовым Макс вышел на улицу. Там шел дождь. Мелкий противный дождь. Около двери, прикрытой бетонным козырьком, не капало, но по полу странным узором расползались черные водяные завитки. А внизу, там, где начинаются ступеньки, стояла под дождем мама. В руке у нее светился экран телефона.

Макс дернулся ей навстречу, но тут же подумал, что надо сдержаться, и остановился.

— Да беги, чего ждешь? — Оганесов мягко подтолкнул его.

Макс сбежал по ступенькам. Мама стояла внизу не двигаясь. Он обнял ее, она подняла руки, с которых капала вода, да так и застыла, как будто диктатор, обращающийся к послушной толпе. Потом все-таки опустила их, обхватила Макса за плечи. В спину ему что-то ударило.

Наверное, Оганесов наверху собрался уходить. Потому что мама подняла руку и крикнула кому-то:

— Подождите!

Высвободилась из объятий Макса и побежала по ступенькам.

Макс обернулся. Мама пыталась что-то вложить полицейскому в руку. Тот отказывался. «Возьмите тогда хотя бы это. С коллегами в перерыв попьете», — мама подала Оганесову бело-синий пакет. Разумеется. Это ж наша главная любовь. Какой-то там премиальный экологический чай. От чего уезжали, к тому и вернулись. Дома повсюду этот чай, искусство его продажи и обучение партнеров из своей ячейки. И здесь все то же самое. Ничего не меняется. Ничего. Жизнь отвратительна.

Он подошел к их машине — красной Hyundai Getz. Интересно, а там для него-то место найдется. Или все забито образцами экологической элиты? Макс прислонил ладони к стеклу, заглянул внутрь. Ну, впереди сиденье вроде свободно. Сзади из-за тонировки ничего не видно. А если сесть впереди, то однозначно придется разговаривать. Объяснять. Оправдываться.

Макс с тоской посмотрел на пустую мокрую улицу. Желтые фонари, черные деревья, далекие темные дома на той стороне. Если прямо сейчас перейти через дорогу, можно затеряться между домами, и никто не найдет. Можно. Только зачем? Ничего не изменится. Капюшон уже промок и облепил голову. Макс чувствовал, как в шов между капюшоном и кофтой сочится вода. Ну и пусть. Прислонился к машине, засунул руки в карманы и стал ждать. Только голову пониже опустил, чтобы дождь на лицо не капал.

Город проехали молча. То есть — совсем молча. Ни радио, ни разговоров, ничего. Мокрую куртку Макс снял, и она лежала на заднем сиденье поверх образцов эко-чая. Небо за окном посветлело. Когда выехали за город, мама спросила, глядя на мокрую ленту дороги:

— Ничего не хочешь мне рассказать?

Макс молчал.

— Очень жаль. Я думала, ты сделал хоть какие-то выводы.

— Какие?

— Какие-нибудь. Думаешь, это правильно? То, как ты поступил?

— А как я поступил?

— Понятно, Макс, можешь не продолжать.

Снова замолчали. Макс отвернулся к окну. Чтобы чем-то занять руки, открыл и закрыл дверцу бардачка.

— Не лазь там.

— Ладно.

Снаружи становилось все светлее. Макс покосился на часы на торпеде.

— Минут через сорок остановимся, — мама заметила его движение, — там мотель будет.

— Зачем это?

— Мне отдохнуть надо, — мама по-прежнему разговаривала с дорогой. — Макс, я всю ночь за рулем. Может, ты не заметил, но я о тебе волнуюсь.

— Спасибо.

— Помолчи лучше.

— Ты сама хотела поговорить.

Мама стукнула ладонью по рулю. Машина издала долгий-долгий заунывный сигнал. Пустая дорога молчала. До самого мотеля не сказали больше ни слова.

Мотель представлял собой двухэтажный домик из красного кирпича. Рядом широкая площадка под металлическим навесом и огроменная парковка, на которой стояла только пара грязных грузовиков с прицепами.

Внутри домика маленький коридор и сразу кафе. Пустой зал с небольшими прямоугольными столами и красными пластиковыми стульями. Мама заказала у бледной девушки продавщицы сок и два блинчика с творогом. Макс попросил того же самого, только блинчики были с мясом. И порция вдвое больше.

Когда завтрак почти закончился, мама отставила недопитый стакан с соком и посмотрела на Макса через стол. Наклонилась, положила ладонь поверх его руки.

— Макс, пойми, я действительно очень-очень волновалась. С тобой ведь могло произойти что угодно.

— Ну да, могло.

— И зачем тогда это все?

— Не знаю. Просто, — свободной рукой Макс отодвинул от себя пустую тарелку.

— Просто? Вот просто так ты можешь меня мучить?

— Ой, может, не надо об этом? У меня, знаешь ли, тоже есть много претензий, — Макс выдернул свою ладонь и сложил руки на груди.

— Да. Хорошо. Признаю, я не всегда забочусь о тебе должным образом. Я… Но я стараюсь. Понимаешь? Нам всем тяжело, — мама отвернулась, достала из сумки бумажный платок и прижала его к вдруг повлажневшему носу.

— Но в этом же не было ничего такого.

— Чего «такого»? В этом твоем бойцовском клубе? В этих дурацких заданиях по интернету?

— Откуда ты знаешь? — внутри у Макса похолодело.

— Макс, это же безумие какое-то! Чтобы мой ребенок, мой ребенок отбирал у первого встречного телефон? Просто потому, что это такая игра?