Денис Мартынов - Смотри, что принесли наши сети

Неизвестно, сколько бы еще они так ехали и какие бы еще чудеса Макс обнаружил в своем сознании, но Вован уже устал ползти в пробке и предложил срезать через дворы. К тому же он вспомнил про «одну штуку», которая на даче будет ну просто невероятно полезной.

Сказано — сделано. Водитель резко крутанул руль вправо, Макс стукнулся о спинку переднего кресла и проснулся. Снаружи сумерки и туман, машина скачет по разбитому асфальту, с шумом проваливаясь в ямы с талой водой и раскисшим снегом.

Еще с полчаса крутились между домами. Вован указывал, куда ехать. Каждый раз, когда машина проваливалась в яму и вылезала из нее, он стукался головой о матерчатый потолок. В конце концов положил левую ладонь — как каску — на макушку. На трясущемся заднем сиденье, с левой рукой на голове и правой вытянувшейся вперед и указывающей направление Вован был похож на чокнувшегося штурмана из экипажа ралли машины. Но тем двоим впереди, похоже, было все равно. От скачков вверх-вниз клацали зубы, и можно было запросто откусить язык, поэтому никто не разговаривал, а водитель просто сделал радио громче. И безумие Вована стало еще заметнее.

Наконец подъехали к темной арке между многоэтажными панельками. Когда-то сквозь нее можно было проехать во двор, но сейчас проезд закрывала железная труба, криво вбитая в асфальт.

— Эта бабка из тринадцатой квартиры поставила, — Вован задумчиво почесал бровь. — Но вообще нам прямо.

— Я выходить не буду, — сказал тот, что собирался разводиться.

— Чего-то я не рассчитал. Объехать можно, — Вован побарабанил пальцами по креслу.

— Ладно, — водитель покрутил ручку, открывая свое окно. Высунулся наружу, оценил обстановку. Потом закрыл окно. — Прорвемся.

Машина дернулась, взвизгнув колесами, и пулей рванула под арку. Под хруст отрывающегося зеркала вылетели на ту сторону и медленно покатились вдоль подъездов.

— Ну. Почти, — подвел итоги Вован.

— Нормально, — ответил водитель и убавил музыку. От зеркала на пассажирской стороне остался только черный пенек.

У последнего подъезда Вован вышел, поднялся по ступенькам и скрылся за дверью. Водитель спросил у оставшегося приятеля, где можно достать фанеру для полов. Можно бэушную, лишь бы подешевле. Человек, собиравшийся разводиться, стал советовать вместо фанеры брать какое-то оэспэ. Макса они по-прежнему не замечали.

Макс поболтал в руках бутылку колы. Оставалось еще много. Но в машине пить было неудобно.

— Ничего, если я выйду? — не зная, к кому конкретно обращаться, Макс задал вопрос зеркалу заднего вида.

— Как хочешь.

— Спасибо, — Макс уже взялся за ручку, но тут вспомнил кое-что. — А вы без меня не уедете?

— А зачем ты нам нужен?

— Я тогда здесь останусь.

— Дело твое.

На ступеньках показался Вован. Он нес на плече какого-то огромного серого мастодонта. Кассетный магнитофон годов еще, наверное, восьмидесятых. Или даже более древний. Огромный, похожий на поваленный квадратный столб, с колонками по бокам, лотками для кассет и ползунками радио посредине.

— О, красавец, — стоя у подъезда, Вован продемонстрировал магнитофон всему двору.

— Что это за хлам? — водитель открыл дверь и высунулся наружу.

— Почему «хлам»? Да он наваливает, между прочим, круче, чем то барахло, что у тебя в машине стоит, — от обиды Вован прижал магнитофон к груди, словно ребенка.

— Да ладно, — водитель вышел на улицу. — Проверим?

— Вот это разговор, — Вован поставил магнитофон на ступеньку. — Внимание, — он поднял указательный палец. — Включаю!

Играло действительно громко. Настолько громко, что из окна первого этажа попросили заткнуться. Но Вован не унимался. Ведь это была только первая часть битвы. Теперь водитель должен был показать свои возможности. Тот сунулся в машину и врубил громкость на всю. Музыка из двух источников смешивалась, превращаясь во что-то совершенно дикое. Вован поднял магнитофон со ступеньки, поставил себе на голову и стал бегать с ним вверх и вниз в поисках какого-то особенного звукового эффекта. Водитель раскрыл все двери в машине. Сидеть внутри не было смысла, и Макс вылез наружу. Размял ноги, глотнул теплой колы. За общим грохотом было не слышно, но, похоже, недовольных становилось все больше.

Тем временем Вована посетила новая блестящая идея. Он поставил магнитофон на крышу машины и настроил на нем ту же радиостанцию, что играла внутри.

— Еще больше сена для нашей буренки запасем! — кричал он и как безумный скакал вокруг машины.

По пути ему попались какие-то девушки, может студентки, которые шли через двор. У двух из них на плечах были гимнастические обручи в чехлах. Вован схватил ближайшую за руку и стал кружиться с ней в сумасшедшем танце. Глядя на них, водитель притопывал ногой и хлопал в ладоши. Человек, собиравшийся разводиться, подошел к другой студентке и, кланяясь, как принц из мультика, стал приглашать ее на танец. Девушка пробовала было отказаться, но тут налетел Вован, одной рукой обхватил ее, другой — человека с несчастной судьбой — и с ними обоими ударился в бешеные скачки.

Наверное, они перетанцевали бы так со всеми студентками, но тут из дальнего угла двора выкатился, поблескивая синей мигалкой, полицейский уазик. Он притормозил прямо перед Максом. Вышли, неторопливо разминая шеи, несколько полицейских в черном. Макс собрался было отойти в сторонку, чтобы не заслонять проход, но шедший впереди тут же указал на него резиновой дубинкой:

— Стой, где стоишь.

Вызвала их та самая бдительная бабушка из тринадцатой квартиры. Но это Максу потом рассказали. А поначалу он просто стоял и смотрел, как троих приятелей тащат в полицейский уазик. Магнитофон тоже забрали. Пока полицейские что-то спрашивали у соседей и заполняли какие-то документы, один из них — по виду самый молодой — отделился от общей группы и подошел к Максу.

— Ну а ты кто такой? — полицейский наклонился, упирая ладони в колени.

— А ты? — Макс тысячу раз читал истории о том, как выжить, если тебя прессуют. Кроме прочего там говорилось, что полицейский должен представиться и назвать свою должность и звание. Конечно, можно было спросить как-нибудь по-другому, вежливо. Но Макс уже слишком устал. Да и не очень-то приятно, когда кто-то наклоняется к самому твоему лицу, напоминая тем самым о том, какого ты роста.

— Хм. Ладно. Я, допустим, сержант Оганесов. Про себя что скажешь?

— Я и вслух могу. Максим Царев.

— О, да ты юморист у нас? Паспорт у тебя есть, Максим Царев?

Макс достал паспорт. Сержант быстро пролистал его.

— Ну-ну. Прописка неместная. Как-нибудь сможешь это объяснить?

— Никак не собираюсь объяснять.

— Так, а ты, похоже, с правилами приличия не знаком? Или это… как там? Только для смердов? На царей правила не распространяются, а? Ты ж у нас «Царь»? Так тебя называют?