Виктор Александровский - Когда нам семнадцать…

Все же спустя три дня в школьной стенгазете была обнаружена свежая вклейка:

«Внимание, внимание!!! Передаем сводку выполнения соцдоговора монтажной бригады литейного цеха на 12 февраля. Работы по электропечи близятся к концу. Вчера произведена футеровка (обкладка огнеупорным кирпичом внутренней части). Среди прибывшей аппаратуры не обнаружен трансформатор. Сделан телеграфный запрос заводу-поставщику. Записано со слов главного конструктора завода товарища Чернышева. Информатор Чаркина».

— Трансформатор-информатор, — смеялись ребята, читая заметку в газете.

Через два дня снова заметка:

« 14 февраля. С Уральского завода вернулась бригада литейщиков. Они прошли практику по стальному литью. Скоро можно печь затапливать, но нет трансформатора. Информатор Чаркина».

Эта заметка наделала особенно много шуму.

— Эй, трансформатор-информатор, чем будешь электрическую печь затапливать — дровами или хворостом? — помирали от смеха ребята.

— Керосином! Бензином! Подсолнечным маслом! — неслось со всех сторон.

— Это оттого, что физику плохо учила, — назидательно выговаривала Чаркиной Ольга.

Тогда Мила стала помещать сообщения покороче и без подписи.

« 18 февраля. Закончено испытание водяного охлаждения электропечи. Прошло удачно».

« 20 февраля. Трансформатор прибыл! Скоро состоится пробный пуск печи (на электрическом накале)».

— «На электрическом накале»!.. Поправилась называется! — возмущалась Ольга. — Что с этой Чаркиной делать? Ведь она же провалит физику на экзаменах!

— А ты, чем ругаться, взяла бы да и помогла ей, — посоветовала Тоня.

— В чем же, интересно?

— Разумеется, в физике. Ну, хотя бы повторила с ней раздел «Электричество».

— Вот еще новости! — фыркнула Ольга. — У меня не хватает времени для музыки и английского языка, а тут извольте: заниматься с этой пустышкой Чаркиной! Не обязана я!

— Это не обязанность, Оля, — убеждала Тоня, — а товарищеская помощь. Миле плохо дается физика.

— Если неспособная, пусть не учится. Десятый класс — не детский сад. Есть известная истина, что в науке нет столбовой дороги, а нужно самому карабкаться по ее каменистым тропам.

— Оля! — сказала Тоня. — Это пережиток индивидуализма. Ведь ты же староста класса, пойми.

— Пожалуйста, переизбирайте, сделайте одолжение!

— Ну что ж, не хочешь — не надо, — резко сказала Тоня.

Тогда встал Игорь:

— Поручите мне… заниматься с Милой.

— На каком основании? — спросил Вовка.

Все рассмеялись, а Игорь покраснел.

— Ладно, поручим! — великодушно согласился Филя.

Назавтра вокруг свежего номера общешкольной стенгазеты собралась шумливая толпа. В газете рассказывалось много интересных новостей. Была заводская хроника. Были заметки о том, как с помощью электросварки изготовили железную клетку для медвежонка, который пытался выскочить из юннатской. Тут же критиковались и пионеры четвертого «Б», которые жалели своего подшефного Мишку и в клетке его держать не хотели. Были и другие интересные заметки. Но внимание большинства ребят привлекал яркий заголовок справа внизу: «Индивидуалистка».

«Ольга Минская думает лишь о себе. Решила жить, как Робинзон на необитаемом острове. А ведь ей товарищи помогли в трудную минуту. Вот и строй с такими коммунизм…»

На уроке я получил от Ольги записку: «Огорчена, редактор, что не имею настоящих друзей».

Когда прозвенел звонок, Ольга быстро вышла из класса, и в школе в этот день ее больше никто не видел.

— Почему нет света? — спросил я, войдя утром в школьную раздевалку.

— Да вот, выключили. Может, неполадки какие, — объяснила сторожиха Матвеевна.

Школа освещалась от заводской электростанции.

«Что же могло случиться на станции?» — подумал я.

— Пуск электропечи сорван! — услышал я чей-то взволнованный голос. — На заводе вредительство…

Я побежал в класс.

— Электропечь должны были включить в одиннадцать часов вечера, — рассказывал Филипп Романюк, побывавший в числе приглашенных гостей в литейном. — Сначала, как обычно, шли приготовления… Потом инженер, руководивший пуском, подал команду. И сразу же погас свет. Позвонили на электростанцию, оттуда ответили, что дизеля стали. Вызвали главного энергетика, того самого Бойко, помнишь? — повернулся ко мне Филипп. — В последние дни он болел и на завод не явился. Пошли к нему на квартиру, а его и дома не оказалось.

— Куда же он девался? — спросила Милочка.

— Кто его знает! Дело серьезное. Стали выяснять причину аварии… Оказалось, что нефтяной бак, из которого в дизеля поступало топливо, наполовину заполнен водой. Но вода же не горит!

— Вот так история!

— Слушайте дальше. Директор завода распорядился дать горючее из запасной цистерны, прямо с нефтяного склада. Открыли там вентиля, а нефть не идет. Пошли проверять, в чем дело, оказывается, цистерна пустая…

— Пустая? — загудели ребята. — Кто же это мог?

— Не та ли это цистерна, к которой те парни однажды подбирались? — насторожился Вовка.

— А куда девалась нефть? А сколько ее было? — раздавались со всех сторон вопросы.

— Говорят, пятьсот тонн, — хмуро ответил Романюк.

Солнечным весенним днем, когда плакали сосульки на крышах, Павел вернулся домой. Сидя в кресле перед окном и гладя мурлыкающего на коленях котенка, он говорил:

— Ну вот, наконец-то! Спасибо доктору Кочкину. Передохну денька два-три и в цех подамся.

— На работу?

— Да нет, пока еще так, в разведку…

— Куда тебе ходить больному. Сиди дома, — сказала Зина.

— Ладно, ладно вам… — улыбнулся Павел. — Слышите, гудок с обеда зовет.

Брат в самом деле на третий день отправился в цех. Увидел дома я его уже вечером, когда, склонившись под абажуром лампы, он что-то писал за столом.

— Ну вот и сходил… — вздохнула Зина. — Началась карусель.

— Да, а как ты думаешь, зря сходил? — отложил ручку Павел. — Нет, правильно сделал! Нельзя допускать такую беспечность. Вот пишу в партком…

— А что случилось? — встревожился я.

— Песок… в станке, — хмуро повернулся ко мне брат.

— Какой песок?

— Наждачный… Кто-то подсыпал. В десять станков.

— И в твой?

— И в мой! — Павел тяжело вздохнул. — Петровича поранили… В больнице старик.

Потирая ладонью лоб, Павел коротко рассказал о происшествии на заводе.

Вчера в полночь, когда рабочие второй смены ушли домой, Петрович погасил огни и решил, как он часто делает, переночевать в цехе. Есть у него там любимое местечко — у батареи парового отопления. Но в эту ночь что-то не спалось старику. Ворочался он с боку на бок, а потом вдруг открыл глаза и видит, что кто-то, крадучись, ходит возле станков. Старик сначала подумал, что ему померещилось. Да нет! Петрович присмотрелся. Открывая крышки коробок скоростей, человек торопливо бросал туда что-то. Слесарь смекнул, что дело неладно. Кинулся к станкам, чтобы изловить неизвестного, но его опередили — ударили чем-то по голове. Когда старика обнаружили лежащим у дверей цеха, он в бреду шептал о коробках скоростей… Решили проверить и обнаружили в станках наждачный песок.