Валерий Герланец - Невероятные приключения Моли и её друзей

– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Гагагав.

– Интуиция. А она меня ещё никогда и нигде не подводила.

– Вот когда я целиком был собакой, а может, гусем, то у нас в старшей группе была очень похожая меховая игрушка, но её почему-то все называли бегемотом.

Любопытный мохнатый зверь, раздвигая могучим упитанным телом камыш, подплыл поближе, но, не обнаружив в странном светящемся объекте ничего для себя интересного, повернул обратно.

– Эй, куда?! Постой! – забарабанили по иллюминатору и стенкам батискафа его невольные пленники.

Бобр передумал уплывать и вытаращился на ходившую ходуном «Удачу».

– Я знаю, что надо делать, – шёпотом проговорила Моль, и в её крошечных глазках засверкали хитринки.

– Что?

– Надо его разозлить.

– Зачем?

– А вот сейчас увидите.

И Моль, вплотную прижавшись к стеклу иллюминатора, стала корчить бобру безобразные рожи. Гагагав тоже не растерялся – он растянул в стороны свои уши и вывалил длинный, как мочалка, язык. А Медвежонок, в свою очередь, стал очень смешно копировать, как неуклюже плавает обладатель вкусной деликатесной шубы.

Такого откровенно наглого поведения бобр никак не ожидал. Он вмиг рассвирепел и бросился на своих незнакомых обидчиков. Мощный удар его широкого, как лопата, хвоста заставил «Удачу» покинуть тихую «камышовую пристань» со скоростью пушечного ядра. Хорошо, что друзья сделали батискаф на совесть, а не то он бы раскололся, словно грецкий орех.

– Ура! – радостно заорали исследователи глубин. – Наша уловка сработала!..

«Допустим, не «наша», а моя, – мысленно возразила Моль. – Ох, и любят у нас присваивать чужие гениальные идеи!»

Рассекая зеленоватую толщу воды, «Удача» стремительно неслась в неизвестность.

Неожиданно подводный аппарат завертелся юлой. Бешеный водоворот раскручивал его всё быстрее и быстрее, одновременно увлекая за собой в глубину. Вместе с мутными бурлящими потоками воды батискаф провалился куда-то вниз, в тартарары.

Пролетев несколько метров по воздуху, «Удача» с троицей отважных искателей Чёрного Карлика на борту вновь плюхнулась в воду и камнем пошла на дно. Однако дна батискаф так и не достиг, сев брюхом на что-то твёрдое и массивное.

Медвежонок включил светильник, который во время их неожиданного низвержения в бездну погас, и стал пристально осматривать окружающее забортовое пространство.

– Кажется, мы сели на мель, – объявил он.

– Которая находится в озере, которое, в свою очередь, находится под озером, в которое упал осколок Чёрного Карлика, который нам нужно найти, – протараторила Моль. – Ой!

«Удачу» шатнуло, и её обитатели почувствовали, что она довольно быстро стала подниматься вверх.

– Я же не подавала команды «Всплытие»! – закричала Моль.

– Да он сам, – проворчал Гагагав. – Это не батискаф, а лифт какой-то. То вниз, то вверх…

Подводный аппарат продолжал идти вверх и вскоре вынырнул из воды. Однако вместо того, чтобы спокойно покачиваться на её поверхности, стал подниматься всё выше и выше.

– По-моему, это самое, мы куда-то летим, – шёпотом произнёс Медвежонок. – Вместе с мелью, на которую сели.

– Вместе с мелью и вместе с Молью, – глупо пошутил Гагагав.

Наконец батискаф замер, и его обитатели увидели, что находятся на голом скалистом островке, неожиданно выросшем посередине подземного озера. Озеро это занимало гигантскую пещеру, своды которой, увешанные причудливыми сталактитами, терялись в густой непроглядной мгле.

Гагагав открыл люк, и друзья покинули борт своего чудо-аппарата. Моль, выхватив у Медвежонка светильник, сразу же принялась обследовать поверхность островка, только что поднявшегося вместе с батискафом из озёрной пучины.

– Весьма странно и непонятно, – бормотала она, ползая вдоль и поперёк. – Всё покрыто какими-то узорчатыми твёрдыми пластинами и… дышит, словно живое существо…

Внезапно над водной гладью взметнулся фонтан брызг и ринулся на наших героев. Не успели они прийти в себя от ледяного душа, как рядом со своим пластинчато-узорчатым островком увидели чью-то огромную голову, каждый глаз которой был размером с их батискаф, а может, даже и больше. Торчавшая из воды голова восседала на долговязой, утыканной грозными шипами шее и с нескрываемым любопытством рассматривала пришельцев.

– Тык, тык, ты… кто? – трепеща от страха крылышками и усиками, пролепетала Моль.

– Я змееящер. А зовут меня Кеша, – приветливо улыбнулось чудовище.

«Очень приятно!» – хотели сказать Моль и Гагагав, но вместо этого у них одновременно вырвалось: «Ой!!!», потому что оба вдруг почувствовали, как островок, на котором они стояли, вначале заходил ходуном, а затем двинулся навстречу растянутой в улыбке зубастой пасти змееящера. Водоплавающий Гагагав тоже ощутил толчки, но сохранил спокойствие и смело спросил:

– Кеша, а ты случайно не знаешь, почему наш островок такой непоседливый?

– Какой островок? – удивленно заморгал глазищами Кеша. – Это моя спина! Вы же приводнились, то есть приземлились, а ещё точнее, приспинились прямо на неё.

– Так это ты вынес нас на поверхность?

– Конечно. Ведь сильное подводное течение могло унести вас очень далеко отсюда…

– Если ты и дальше будешь шевелить своей спиной, то подводному течению обязательно удастся это сделать, – заметил Медвежонок.

– Кеша, а ты вправду змееящер? – поинтересовалась вновь осмелевшая Моль.

– Зачем же мне врать?

– Но в энциклопедии, внутри которой прошли лучшие дни моей юности, было написано, что змееящеры и прочие динозавры давно вымерли.

Кеша слегка плюхнул своим трехметровым хвостиком по воде, и родившаяся волна окатила экипаж «Удачи» с головы до пят.

– Так какой я: живой или вымерший?

– Ещё какой живой! – тщательно отряхивая с крылышек брызги, подтвердила Моль.

– И такой большой, как, это самое… – Медвежонок никак не мог подобрать нужное сравнение. Как заправский рыбак, демонстрирующий размеры пойманной рыбы, он раскинул лапы в стороны.

– И вовсе я не большой, а маленький. Мне только шесть месяцев, – признался змееящерёнок.

– Каким же ты станешь, когда вырастешь? – полюбопытствовал Гагагав.

– Как папа!

Едва Кеша произнёс эти слова, как вода неподалёку закипела, с шумом взметнулась вверх, и на поверхность выглянула ещё одна голова, посаженная на длинную худосочную шею. Голова была точной копией Кешиной, только в несколько раз крупнее.