Николай Егоров - Операция «Дозор»

— Музыку!.. Убрать!..

И музыка оборвалась, точно радист услыхал доктора.

— Минуточку! Сейчас разберемся!

Только доктор подскочил к Саньке, только взял руку, чтобы пульс нащупать, как случилось еще более непредвиденное: «умирающий» легко встал, потянулся, хихикнул:

— Чего вы? Я — ничего…

Все застыли, а Санька вразвалочку пошел по площадке, будто круг почета делал. Все провожали его глазами и не могли рта раскрыть.

— Продолжайте, танцуйте, — помахав рукой, разрешил Санька.

И тут плаврук пришел в себя:

— Утопить тебя мало!

Орионовна заплакала:

— Ну, Багров!.. Ну!

— Во дает! — восхитился Олег Забрускин. — Ложный вызов! «Скорая» приехала, а больной — здоров.

А доктор, удивив окружающих, рассмеялся:

— И хорошо, что здоров, хуже было бы, если бы он по-настоящему захворал!

Саньке не удалось закончить круг почета. Репродуктор на столбе кашлянул и металлическим тенорком сообщил:

— Пионер пятого отряда Александр Багров, вас вызывает начальник лагеря!

Санька струхнул. Спрыгнул с площадки, но дать стрекоча не успел — угодил в объятия Полторасыча:

— Что теперь ты учудил? — тихо поинтересовался завхоз.

— А ну их! — огорченно отмахнулся Санька. — С ними шутишь, а они… не понимают шуток, а я — отвечай…

— Сам пойдешь или сопровождать?

Санька уронил голову набок, долгим взглядом посмотрел на Полторасыча и сказал:

— Сам…

И поплелся. Глядя на него, невольно подумаешь: человек и вправду заболел и, не желая утруждать других, сам добирается до пункта первой помощи…

Что там у начальника было, как разговор сложился, никто не узнал. Мальчишки и девчонки наседали на Саньку, а он отделывался одной фразой:

— Побеседовали по душам…

Мальчишек злило, что Санька туману напускает, вместо того чтобы рассказать об увиденном и услышанном. Девчонок злило, что Санька так легкомысленно держится, умнее всех себя считает! В пятом отряде назревала буря, но не разразилась — началось построение на вечернюю линейку.

Отряды заняли свои места, и председатели советов отрядов ждали команды председателя совета дружины подготовиться к рапортам. И тут хвост пятого отряда, где стояли самые маленькие, изогнулся в сторону кустов и сыпанул с дорожки.

— Что вы делаете? Назад! Ну! — Орионовна пыталась поймать ребят, кинувшихся в кусты.

Ни один не послушался.

Валерий Васильевич тоже сунулся в кусты, но не выгонял мальчишек, а смотрел: за чем они охотятся?

— Пятый отряд, что там у вас случилось? — допытывалась дежурная вожатая.

Орионовна беспомощно вскинула плечи: сама понять не могу!

И тут из кустов выбрался Бастик Дзяк.

— Одионовна! Одионовна! — возбужденно кричал Бастик. — Посмотдите — это же светлячки!

Он схватил воспитательницу за руку, толкался, голос его звенел все сильнее и сильнее.

— Что ж ты наделал? — трагически спросила Орионовна, она не заметила, что Бастик обратился к ней по непозволительно искаженному имени-отчеству. — Мы — на линейке! На линейке!

— Это же светлячки! — доказывал Бастик и, подняв кулачок к лицу воспитательницы, разжал пальцы — на ладони тлели живые угольки. Они то разгорались, то угасали, словно их ненадолго затягивало пеплом.

Орионовна загляделась на угольки, потом подхватила вздрагивающую руку Бастика, опустила ее пониже:

— Вижу, хорошо вижу… Что ж теперь делать?

— Пятый отряд, что там у вас? — грозно повторила свой вопрос дежурная вожатая.

— Светлячки! Светлячки появились! — неожиданно ответила Орионовна и заторопила малышей, вылетавших из кустов со сжатыми кулачками. — Быстрее стройтесь, быстрее!

Когда строем возвращались с линейки, Ленка Яковлева сказала так, чтоб все слышали:

— Надо срочно собрать совет отряда и обсудить поведение мальчишек. Строго спросить с Багрова и с Кондрашина. И с Дзяка тоже!

— Тебе надо больше всех! — распалился Бастик. — Тебя надо обсудить, чтобы скандалы не заводила: «Обсудить! Сдочно!» Жаль пистолета нет, а то бы я тебе показал!

Ленка ударилась в слезы. Отряд без команды остановился. Строй, смешался.

— Я мечтаю, чтоб наш отряд был первым в лагере, и я — виновата! — хлюпая носом, наседала на Бастика Ленка.

— Но-но-но! — Санька Багров стал между ними.

Девчонки были на стороне Ленки и потребовали: всех мальчишек за то, что они не умеют себя вести, передать в малышовский отряд — к «чебурашкам». Самые ретивые даже руки подняли — голосовали за то, чтобы так позорно наказать мальчишек.

— Стыыы-доба! — бросила Капа Довгаль.

Девчонки уставились на нее: а-а, ты против подруг, ты за этих негодных мальчишек!?

— А мальчики потребуют передать нас в отряд «ромашек!» И будем перебрасываться, да? — насмешливо спросила Капа. — А переведут ли?… Зачем же попусту спорить?

И мальчишки и девчонки озадаченно замолкли.

Валерий Васильевич все это время держался нейтрально: пусть, мол, померяются силами и — победит умнейший! Орионовна вконец расстроилась: отряд от рук отбился и не сладить с ним! Она покачивала головой и с завистью смотрела на отряды, которые организованно проходили мимо, направляясь к жилым домикам.

Воспользовавшись паузой, Валерий Васильевич распорядился:

— Подравнялись и пошли!

Вожатый — впереди, отряд — за ним. Орионовна замыкала. Скоро она успокоилась и на подходе к домику сказала:

— Яковлева, конечно, перехватила, но то, что она мечтает об успехах своего отряда, заслуживает уважения.

— Я бы ее уважил, — непривычно тихо отозвался Бастик.

Орионовна не услыхала…

Мальчишки были в постелях, когда Орионовна заглянула к ним, щелкнула выключателем, пожелала спокойной ночи и бодро провозгласила:

— Все дружно уснули!

Попробовала бы сама дружно уснуть! Целый день, как заведенные были, и вдруг — сразу утихомирятся, точно не свет, а их выключили?

Ребята ворочались в кроватях, с опаской переговаривались: все знали, что воспитательница и вожатый не ушли отдыхать и не скоро еще уйдут. Они ходят по коридору и прислушиваются к тому, что в комнатах делается. И в любую минуту могут войти.

Пантелей натянул простыню до горла, потом откинул ее. Лег на левый бок, потом перекинулся на правый.

Олег тихо свистнул и позвал Багрова:

— Санька, ты спишь?

— Сплю… А что?

— А все же, что тебе начальник сказал?

— Сам бы мог догадаться — что: благодарность объявил.

— За дураков нас принимаешь? — оскорбился Олег, встал на колени и запустил в Саньку подушку.

Тот кинул подушку обратно, нырнул под простыню с головой, сдавленно, будто его душат, выкрикнул:

— Мамочки!

Дверь тотчас же отворилась, и в светлом прямоугольнике четко обозначилась высокая фигура вожатого:

— Кто звал меня?