Александр Пискунов - Волчий уголок

– Хоть пиво мы варить не собираемся, авось пригодятся.

– Французы, набивают их в подушки, и потом бессонница их уже не мучает, – вспомнил дядя Петя, где применяются шишки хмеля.

– Ну, нам бессонница не грозит, – сказал отец.

Славику быстро надоели крапивные заросли. Он давно бы оставил взрослых, если б знал, куда идти. Поджидая их в очередной раз, он обратил внимание на темно-зеленые, совсем не пожухлые листья. Стебли почти ничем не отличались от малиновых, но были усыпаны мелкими колючками. Славик хотел крикнуть, спросить у дяди Пети, что за растение он нашел, но не успел… Увидел длинную безлистную ветку, на которой висели рубиново-красные и абсолютно черные «малины», собранные из отдельных мелких ягодок. Он узнал ежевику, хотя раньше видел ее только на рынке. Черная ягода легко оторвалась вместе с белой плодоножкой, которую уже нельзя было выковырнуть. Красную, твердую и кисловато-безвкусную, оторвал с трудом. Из черной во рту вытек кисловато-сладкий приятный сок.

Славик радостно закричал:

Давайте сюда, тут ежевики полно. Скорей!..

Хорошо, взрослые не кинулись на его зов – показать было бы нечего. Он не сразу отыскал вторую урожайную ветку, и в это же время отец затрещал немного в стороне сучьями и с удовольствием отметил:

– Да… Ежевика, и неплохая.

Наверное. Целый час они кружили неподалеку от толстой низкой сосны, продирались сквозь заросли, с треском отрывали от штормовки от цепких ежевичных побегов, царапали руки и красили рты красно-черным ягодным соком. Хорошо, хоть крапива здесь встречалась реже.

Первым из зарослей выбрался Славик. Оказалось, совсем рядом начинался изгиб речки. От кустов его отделяла неширокая полоса твердого травянистого берега.

Следом появился отец. Затем зашелестели листья немного в стороне, и из самой непролазной зеленой стенки выломился дядя Петя.

– Что это у тебя? – Славик никак не мог понять, что принес отец.

– Лубком мы называли в детстве, – отец поставил на траву некое подобие большого пузатого кошелька из одного куска свежей ольховой коры, сложенного попарно углами и проткнутого длинной палочкой в сложенных местах. В лубке поблескивала отборная черная ежевика. Дядя Петя тоже насобирал ягод в свернутый кульком лист лопуха.

Пока они бродили по зарослям, солнце полностью ушло в равномерно серую облачность, светилось желтым кругом не сильнее луны. Было тепло, даже жарко. Мотыльки, жучки, мушки летали над травой, натыкались на разгоряченные потные лица. Воздух сделался как будто ватным – редкие голоса птиц вязли в нем.

– Дождь будет, – сказал отец. Он вытянул вперед голову, принюхался. – Цветы пахнут сильно. Не иначе вон те незабудки… – показал на россыпь крошечных голубых цветков у самой воды под прикрытием длинных листьев аира.

Славик удивился. Он не чувствовал никаких ароматов. Не поленился сорвать несколько незабудок. У каждого пять нежно-голубых лепестков лепились к одной желтой точке. От маленького букетика еле доносился слабый запах.

– Так, не расслабляться, – отец заговорил как будто для всех, а не сидящему на траве с незабудками в руках Славику. – Отдых будет потом. Сейчас соорудим маленький костерок, обед приготовим… Легкий, – подумав, добавил он.

Отец сделал несколько шагов к речке и, где среди высоких травяных метелок белыми головками светился клеверок, опустил на землю рюкзак, рядом поставил лубок, расстелил штормовку. Травянистый бережок получил первый штрих обжитого места.

– У кого что есть к обеду? – строгим голосом спросил отец.

Дядя Петя, будто защищаясь от удара, поднял руку.

– Сергей, прошу полчаса, гарантирую ушицу.

– Понятно, ушицу… Полноценную уху не обещает. Давай, освобождаем от всех хозяйственных дел. Молодежь идет за дровами, так как…

– Ты тоже ничего не принес к обеду, – Славик ничего не имел против сбора дров, но хотел справедливости.

Отец молча достал из объемистого кармана штормовки горсть длинных копьеобразных листьев.

«Мог бы и я догадаться нарвать щавеля», – тут же подумал Славик. Правда, он не помнил, чтобы ему на пути попадался щавель.

– Я тоже пойду за дровами, – отец копался в рюкзаке. – Заодно щавелю больше нащиплю, там есть местечко на опушке. Что долго говорить, все знаем свои обязанности.

Через полчаса чуть слышно потрескивал небольшой бездымный костерок, у которого и пламя трудно было разглядеть так хорошо горели пересохшие ольховые палки. Над ним на одной наискось воткнутой палке висел котелок. Отец сидел на корточках над речкой и чистил первую плотвицу. Славик рядом высматривал на илистом дне крошечного заливчика ручейников. Одна из многих черных палочек слабо зашевелилась. Славик схватил ее, убедился, что не очень расторопный червячок пятится в глубь норки– домика, и побежал к дяде Пете. Тот в тростнике орудовал тяжеленным удилищем. Славик считал, что ловить с чистого берега в глубоком омуте лучше всего. Дядя Петя же всегда забирался в заросли.

Славик нашел десяток ручейников, палкой выковырнул из черного берегового дерна червя и поймал парочку слабеньких полупрозрачных мотыльков с длинными щетинками на хвосте. Все сгодилось для насадки.

Они вдвоем через час с трудом оторвали дядю Петю от ловли. В уху пошла не считанная рыба. Про запас оставили пять плотвиц, две густерки в ладонь величиной, толстенького подъязка.

Щавелевый суп с рыбой удался. Под слабый стук деревянных о край котелка они лениво поспорили, как правильно называть варево: ухой или супом.

Замолчали, когда дело дошло до рыбы. Опасно говорить и одновременно губами и языком снимать с колючего хребта горячую рыбью плоть.

Котелок в однодневный поход они взяли один, поэтому решили чай после ухи не делать, а уж вечером устроить великое чаевничанье. Славик все удивлялся, что после солоноватой ухи пить не хотелось.

После обеда всех разморило. Даже дядя Петя не пошел рыбачит. Он сидел, опершись спиной о густой кустик лозняка и строгал удилище. Отец разлегся на сырой земле, тихо посапывал. Славик напомнил ему про возможный радикулит, но он только вяло махнул рукой. Не запрещал он и сыну валяться на траве. В самом деле, как можно простыть в тихий теплый летний день.

Славику не лежалось. Он бы с удовольствием искупался, да в реке не было просторного чистого места. Везде у берега аир, тростник, кудрявая высокая осока, а на воде сплошные лопухи…

Он вытаращил глаза. По листьям кувшинок то ли шла, то ли плыла черная птица величиной с молодого петушка. Она кивала головкой с желтым клювом в такт шажкам и подергивала приподнятым хвостиком. Иногда что-то склевывала с воды и листьев.

Такой таинственной красивой птицы Славик никогда раньше не видел. Он осторожно помахал рукой дяде Пете и показал пальцем. Дядя Петя тоже замер и стал глядеть на птицу. А та почему-то встревожилась, заторопилась и через секунду исчезла в, казалось бы, непробиваемой стене камыша. Мелькнули на прощанье два белоснежных пятна на хвосте.