Коллектив авторов - Сказки про собак

Вероятно, Акела тоже кое-что знал о долах, потому что, обращаясь к Маугли, спокойно сказал:

– Лучше умереть среди стаи, нежели в одиночестве, без вожака. Предстоит хорошая охота и… последняя для меня. Однако ты проживёшь ещё много ночей и дней, Маленький Брат; люди живут долго. Иди на север, ложись, и, если после ухода долов кто-нибудь из нашей стаи останется в живых, он расскажет тебе о битве.

– А, – очень серьёзно ответил Маугли, – я должен уйти в болото, ловить мелких рыбок и спать на дереве? Или не лучше ли мне попросить помощи у Бандар-лога и, сидя в ветвях, щёлкать орехи, пока стая будет биться внизу?

– Придётся бороться насмерть, – произнёс Акела. – Ты никогда не встречался с долами, красными убийцами. Даже полосатый…

– Ой, ой! – запальчиво ответил Маугли. – Я убил одну полосатую обезьяну и нутром чувствую, что Шер Хан отдал бы на съедение долам свою собственную тигрицу, если бы он почуял их стаю вблизи. Слушай: на свете жил Волк, мой отец, и Волчица, моя мать. Жил также старый серый Волк (не слишком-то умный; он теперь белый), который был для меня и отцом и матерью. Поэтому я, – он возвысил голос, – я говорю, что когда долы придут (если придут), Маугли и Свободный Народ будут сражаться вместе. И клянусь выкупившим меня быком, в виде платы внесённой Багирой в старое время, которого не помните вы, волки нынешней стаи (прошу деревья и реку услышать и запомнить всё), в случае, если я забуду, да, клянусь, что вот этот мой нож послужит зубом стаи, и он не кажется мне слишком тупым! Вот какое слово сказал я, это моё слово.

– Ты не знаешь долов, человек с волчьим языком, – заметил Вон-толла. – Я хочу заплатить им мой долг крови раньше, чем они разорвут меня на многие части. Они двигаются медленно, убивая всё по дороге; через два дня ко мне вернётся немного прежней силы, и я пойду на них ради долга крови. Но тебе, Свободный Народ, я советую уйти на север и жить впроголодь, пока долы не вернутся в Декан. Эта охота не даёт пищи.

– Послушай, Вон-толла, – со смехом сказал ему Маугли. – Значит мы, Свободный Народ, должны убежать на север, вырывать из-под речных берегов ящериц и крыс, чтобы как-нибудь случайно не встретить долов? Они опустошат места нашей охоты, мы же будем прятаться на севере до тех пор, пока они не соблаговолят отдать нам наши же джунгли. Долы – собаки, щенки собак, рыжие, желтобрюхие, бездомные псы с шерстью между пальцами! Дол рождает по шести и по восьми детёнышей, как Чикаи, маленькая прыгающая крыса (кабарганчик). Конечно, мы должны бежать, Свободный Народ, и просить у северных племён позволения подбирать объедки и падаль. Вы знаете поговорку: на севере – черви; на юге – слизни. Мы – джунгли. Сделайте выбор, о, сделайте! Это хорошая охота! Во имя стаи, во имя полной стаи, во имя логовищ и детёнышей; ради охоты дома и охоты вне дома, ради подруги, которая гонит лань, и ради маленького волчонка в пещере – вперёд! Вперёд! Вперёд!

Стая ответила одним глубоким громовым лаем, который прозвучал в ночи, точно грохот большого упавшего дерева.

– Идём! – крикнули волки.

– Останьтесь с ними, – сказал Маугли своим четверым. – Нам понадобится каждый зуб. Фао и Акела подготовят всё к бою. Я же иду сосчитать собак.

– Но это смерть! – приподнимаясь, закричал пришелец. – Что может сделать бесшёрстый один с рыжими собаками? Даже полосатый, вспомните…

– Поистине ты – Вон-толла, – бросил ему Маугли через плечо, – но мы поговорим, когда долы будут убиты. Хорошей охоты вам всем.

Маугли ушёл в темноту; он был охвачен сильным волнением, и он плохо смотрел себе под ноги, а потому совсем неудивительно, что юноша натолкнулся на питона Каа, который лежал на оленьей тропинке близ реки; Маугли упал и растянулся во всю свою длину.

– Кшша, – сердито сказал Каа. – Так водится в джунглях – идут, шагают и уничтожают всю ночную охоту, главное, когда дичь подходила так хорошо…

– Я виноват, – поднимаясь, сказал Маугли. – Ведь я искал тебя, Плоскоголовый, но при каждой нашей встрече ты делаешься всё длиннее и толще. В джунглях нет никого, подобного тебе, Каа, мудрый, старый, сильный и прекрасный Каа.

– Куда же ведёт эта тропа? – голос Каа звучал мягче. – Всего месяц тому назад человечек с ножом бросал мне в голову камни и называл меня такими дурными именами, какими можно осыпать только маленькую дикую кошку, за то что я заснул на открытой поляне.

– Да, и разогнал оленей во все четыре ветра, а в то время Маугли охотился. Плоскоголовый был так глух, что не услышал свистка и не пожелал сойти с оленьей тропинки, – спокойно ответил Маугли и уселся между пятнистыми кольцами.

– А теперь этот самый человечек приходит к тому же самому Плоскоголовому с нежными, льстивыми словами; называет его мудрым, сильным и красивым, и старый Плоскоголовый верит ему и устраивает вот такое удобное местечко для бьющего его камнями человечка и… Тебе так удобно? Скажи, разве Багира может предоставить тебе такое удобное ложе для отдыха?

Каа, по обыкновению, сделал из себя нечто вроде мягкого гамака для Маугли. Юноша в темноте съёжился на упругой, похожей на канат, шее Каа; голова же огромного питона легла на его плечо. Наконец Маугли рассказал змее обо всём, что произошло в джунглях в эту ночь.

– Может быть, я умён, – заметил Каа, – а глух наверняка; в противном случае я, конечно, услышал бы фиал. Неудивительно же, что травоядные беспокоятся. Сколько долов?

– Я ещё не видал их. Я прямо пришёл к тебе. Ты старше Хати. Но, о Каа, – тут Маугли завозился от радостного чувства, – будет славная охота! Немногие из нас увидят новую луну!

– Разве ты тоже хочешь биться? Помни, ты человек, помни также, что стая выгнала тебя. Пусть волки встретятся с собаками. Ведь ты-то человек.

– Прошлогодние орехи теперь чёрная земля, – сказал Маугли. – Правда, я человек, но сегодня ночью я назвал себя волком и попросил реку и деревья помнить об этом. Пока долы не уйдут, я один из Свободного Народа.

– Свободный Народ, – проворчал Каа. – Свободные воры! И ты запутал себя в смертельный узел, в память мёртвых волков? Это нехорошая охота.

– Я дал слово. Деревья знают это; река знает. Пока долы не уйдут, я не возьму назад своего слова.

– Нгшш! Ну, это тропинки другого рода! Я хотел было увести тебя с собой к северным болотам; но слово – хотя бы слово маленького обнажённого, бесшёрстого человечка – всегда слово. Теперь я, Каа, скажу…

– Подумай хорошенько, Плоскоголовый, чтобы тоже не запутаться в смертельный узел. От тебя мне не нужно слова; я хорошо знаю…

– Пусть так и будет, – сказал Каа. – Я не дам слова. Но что ты будешь делать, когда придут долы?

– Они должны переплыть через реку. Я думал вместе со стаей встретить их моим ножом в мелкой воде. Ударяя лезвием и раскидывая этих собак, мы могли бы повернуть их вниз по течению или охладить им пасти.