Виктор Баныкин - Повести и рассказы

Между прочим, один Иннин родственник, молодой художник из Киева, приезжавший к ним в прошлое лето погостить, сказал с пренебрежением, когда подруга как-то затащила его к нам:

«Сударыня, неприлично держать в доме репродукции. Нужно иметь подлинники!»

«А где их взять?» — растерянно спросила я.

Тогда художник милостиво пошутил:

«Нужно дружить с живописцами!»

Недели через две, собравшись домой, киевлянин показал нам с Инной свои картины, написанные за это время.

Признаюсь, у меня на лоб полезли глаза, когда я рассматривала несусветную мазню! Инна уж какая смелая и та была обескуражена. Спрашивала робко:

«Эрик, а здесь что изображено?»

«Разве не видишь: море!»

«А… а здесь?»

«Тоже море. И мол с маяком. А на этой — городской пляж».

Я только ахала про себя. Никакого моря, никакого мола в придачу с маяком, никакого пляжа не видела я на «картинах» новоявленного гения! Перед глазами сумбурно пестрели жирные разноцветные мазки и кляксы.

«Искусство не терпит застоя. Оно должно устремляться вперед, отбрасывая все старое, отжившее! — говорил художник, гордо вскинув свою большую кудлатую голову. — На западе… в Америке, допустим, мои полотна нарасхват раскупались бы толстосумами! И я бы там давно миллионером стал!»

«Ми-миллионером?» — переспросила, заикаясь, Инна.

«Да, миллионером! — возвысил голос Эрик. — А тут я… на краски не могу заработать своим честным, свободным искусством!»

Вдруг Инка дурашливо всплеснула руками:

«Не тужи, Эрик! Потерпи немного. Вот мы с Ленкой… станем работать, и тогда…»

«Хватит порхать, легкомысленное создание, — отмахнулся Эрик, чуть смягчившись. — Мы еще повоюем!»

Когда Эрик предложил мне выбрать на память о его пребывании в нашем «непросвещенном» городке одну из стоящих у стены картинок, я скромно отказалась от подарка.

А Инна не отвертелась от подношения, но после отъезда художника отнесла в чулан «чудо-шедевр», где он и пылится по сей день.

Но, возможно, мы, провинциальные девчонки, и на самом деле ничего не смыслим в живописи?

Мне кажется, мазня Эрика так и останется бессмысленной мазней, но подлинно талантливые живописцы — они разве не должны стремиться к новым рубежам в искусстве?

Ведь сказали же свое слово Ван Гог, Сезанн, Гоген? А наши русские — Коровин, Врубель, Малявин, Кустодиев? Смотришь, скажем, на «Испанцев» Врубеля (это полотно, на котором изображены он и она, называется, быть может, по-другому) или на его же знаменитых демонов… Увидев хотя бы раз картины Врубеля, ты уж никогда их не забудешь!

Прошлой осенью у нас в Зуйске несколько харьковских живописцев устроили выставку своих работ. Пейзажей, натюрмортов почти не было. Одни индустриально-сельскохозяйственные мотивы преобладали на полотнах. И что же ты думаешь? Валом на эту выставку народ не валил. А когда зимой появилась другая выставка — фотографий, — она пользовалась у горожан успехом. Хотя на ней были снимки и прокатных станов, и ГЭС, и степных просторов с тракторами-жуками. В чем тут, по-твоему, собака зарыта?

Ты не клюешь носом, читая мои «сверхоригинальные» рассуждения об искусстве? (Учти — школа Инны!)

Краснею, мне стыдно. Иннушка целую неделю болеет, а я чуть было не забыла написать тебе об этом. Пожелай, Валерий, скорейшего выздоровления моей подружке!

Уже поздно. До свидания. Лена.

Хотя нет, еще на один твой вопрос не ответила. К тем конфетам в изящной коробке, которую принесла под Новый год загадочная девочка, я не прикасалась дней десять. Узнала о коробке Инна и давай подтрунивать надо мной: «Ты, говорит, хочешь, чтобы этакая роскошь пропала? Какая разница — от кого они? Конфеты эти самые? Давай будем есть!» И мы за полчаса опустошили коробку! Конфеты, признаюсь, были отличные… Сейчас меня внезапно пронзила мысль: не этот ли Валентин, парень с дремучими ресницами, провожавший меня на днях до бабушкиной хаты, не он ли подослал девочку с изящной коробкой «Ассорти»? А может, и не он? Но кто же тогда?

Теперь — все!

19 марта.

Наконец-то каникулы! Сразу стало легче дышать. А небо над головой — ну… ну совершенно необъятных размеров. Васильковое, ласковое. Наше море тоже подобрело: сейчас оно тихое, светлое, с дробящимися золотинками у самого горизонта. Так и кажется: солнце перемигивается с весной!

Надеялась: у тебя тоже отличное настроение, но… прочла только что полученное письмо и пожала плечами: откуда у хлопца такие мрачные мысли? Я, конечно, тоже частенько задумываюсь… Например, о месте человека в обществе. И меня тоже не прельщает легкодумность иных моих знакомых, стремящихся все свободное время проводить на пляже, в душных клубах и кинотеатрах или на лоне природы за скатертью-самобранкой. Не понимаю и тех, кто в двадцать пять лет дальше окрестных мест не совал носа. Я вот мечтаю побывать в Карелии, увидеть знаменитые Кижи, Соловецкие острова, побродить по дикому сосновому бору, попробовать лесной земляники, съездить в Карпаты… да мало ли куда еще манит меня.

Мама часто говорит: «Ты, Ленка, вся в папу — такая же, как и он, непоседа!»

Не подумай, что я стремлюсь в «неведомые дали» ради пустого любопытства. Нет и нет! Если уж ехать куда — то надо поставить перед собой определенную цель. Твое вот прошлогоднее путешествие было, по-моему, каким-то… не могу сразу подобрать нужного слова… (Не сердись.) Собрал ли ты за это время хотя бы интересный гербарий редких растений Прикамья? Нет. А коллекцию образцов полезных минералов? Тоже нет. Даже не помог ребятам ремонтировать их школу-восьмилетку (а тебя в этой школе приютили, накормили вкусной грибной похлебкой). Надеюсь, если ты и вправду соберешься летом снова путешествовать, то твое путешествие будет более осмысленным и полезным. Полезным и для тебя, и для людей!

Посмотрела на часы и вижу: пора собираться на вокзал провожать Инну. Она уезжает к сестре в Кривой Рог.

Приглашала и меня с собой, да я не захотела.

Вернусь с вокзала — допишу… Зашла Инка, уже с вещами. Говорит: «Знаю, как ты вечно копаешься». Тебе от нее привет.

22 часа.

Недавно приехала с вокзала. Мама испекла пирожков с мясом. Ела их, запивая холодным молоком. Здорово! Теперь и писать можно.

Инна призналась: «Даже не знаю, как целую неделю буду без тебя в этом Кривом Роге».

Завтра и послезавтра допишу билеты по химии, а в субботу — к бабушке. На четыре дня.

Тебе тоже советую серьезнее заниматься. На днях нас «порадовали»: оказывается, надо будет сдавать и украинскую литературу! Инна, чуть не плача, сказала: «Сяду рядом с тобой на экзамене, а ты мне черкнешь ответ на листике!» Об экзаменах страшно и думать.

Валерий, я окончательно растерялась. Учительница литературы советует поступать на филологическое отделение, Инна и мама — только в медицинский. Мальчишки зовут в геологический. Не знаю, на что решиться… Ведь выбирать надо на всю жизнь! А что бы ты посоветовал?