Макар Последович - Магистральный канал

— Я тебе, мерзавец, покажу, как батьку позорить! — шлепнув хлопца ладонью по заду, зашипел Иван Сорока. — Сейчас же ступай домой. Ты отвел малышей в сад? Отвел? А-а?

А ядовитый Яшка-гармонист уже напевал!

Павлик думает: герой

Он у нас особый,

А Иван как поднажмет —

Догони попробуй.

Сорока только теперь уловил, что у Яшки совсем неплохой голос, и пошел быстрее в надежде услышать новые, приятные для себя подробности. Но гармонист уже кончил петь свои злободневные частушки, и над колонной, над глухим позвякиванием лопат, в прозрачной утренней прохладе загремел походный марш.

Минут через десять старый землекоп занял свое место на трассе магистрального и, не оглядываясь, не интересуясь тем, что творится вокруг, начал яростно выбрасывать большие пласты неподатливого торфа.

Сегодня он твердо решил отвоевать у Павлика Дераша свое первое место. Но некоторые непредвиденные обстоятельства помешали этому. И виновником всему был его собственный сын Ромка.

То, что делалось на болоте, захватило теперь все внимание ребят. Это было великолепное зрелище, которое вряд ли повторится в Зеленом Береге. Изо дня в день на протяжении трех недель на деревенской улице можно было встретить только дряхлых стариков, вся жизнь которых осталась в прошлом, и несамостоятельных маленьких граждан из яслей и детского сада, жизнь которых еще только начиналась. Остальные зеленобережцы от зари до зари яростно воевали с болотом. С раннего утра и до позднего вечера поблескивала на трассе магистрального сталь заступов. Разноцветным пышным маком цвели женские платки, майки и рубахи мужчин. В воздухе непрерывно мелькали, облитые темной бронзой загара, тысячи крепких рук.

Погода стояла самая благоприятная. После лютой, суровой зимы солнце грело щедрыми горячими лучами. Прозрачная теплая духота плыла над болотом, над полями. А болотная топь упорно сопротивлялась великому народному наступлению. Если уровень воды в речке понизился после взрыва бобровой плотины, то во многих местах главной трассы ржавая вода еще держалась на поверхности торфа, еще предательски колебался под ногами покрытый реденькой жесткой осокой грунт возле «чертовых окон». Часто люди проваливались в болото по пояс, по шею. Часто вода снова заливала канал. И тогда многие землекопы бросали лопаты, хватали ведра, широкие полотнища брезента, чтобы хоть немного утихомирить бешеный разгул стихии.

И, конечно же, наши юные герои появлялись только в самых исключительно трудных и решающих участках битвы с болотом. Частенько они хватали брошенную на минуту кем-нибудь из взрослых землекопов лопату и принимались копать торф.

— Ах вы бездельники! — набрасывался на хлопцев кто-нибудь из взрослых в таких случаях. — Это же наказание, а не дети! Ну, марш отсюда! Мало вам места в деревне или по краям болота? Так нет же, ему, чертенку, понадобилось в самое пекло лезть!.. Где тут хороший прут лежал?..

Вечером ребята хвастались друг перед другом, кто и где больше поработал лопатой, обманув бдительность взрослых. Отошли в прошлое войны «красных» с «белыми». Однажды Генька даже позабыл накормить своих любимых кроликов и они проголодали больше суток. Никто не вспоминал теперь и про деда Брыля, который до сих пор еще не вернулся из своей научной командировки.

Подлинным другом и доброжелателем ребят в это время был Максим Резак, один из тех немногих людей, которые всегда радовались детскому обществу. Копая отведенный ему участок, Максим подзывал к себе ребят, милостиво разрешал им «испробовать» свою силу и способности.

На лопату Максима установили очередь. И понятно, что первое место в этой очереди принадлежало Мечику. После того что произошло на чердаке коровника, Мечик в глазах ребят стал признанным героем, и они во всем ему уступали, всегда слушались его команды. О самоотверженной борьбе Мечика с пожаром было написано в пионерской газете, которая поместила также его портрет. Слова Мечика стали такими авторитетными для ребят, что это вынуждало хлопца не очень-то ими бросаться. Слова героя должны быть серьезными, вескими и продуманными. Поступки героя должны служить примером для других. Он не должен ругаться, лазать без особой необходимости на деревья, по крышам домов. Он должен с уважением относиться к старшим, первым с ними здороваться. Вот почему, увидев впереди Митьку Попка или пчеловода Михала, Мечик еще издалека весело кричал: «День добрый, дядя!» Однажды, не разобравшись в сумерках, он крикнул «Добрый вечер» даже ненавистному кузнецу Устину. Тот, расчувствовавшись от проявления такого внимания, возбужденно забубнил в ответ: «Здорово, хлопчик, здорово». Но как только кузнец повернулся спиною, Мечик опомнился и показал ему язык…

— Железо ржавое! Профиль лохматый! — с наслаждением прошипел он вдогонку.

После исчезновения Демки Чижика из колхоза мальчик успокоился. А если б даже неприятель и появился неожиданно перед нашим героем, он не очень-то бы его испугался.

Теперь сердце Мечика жаждало деятельности, которая приносила бы наибольшую пользу людям. Ему хотелось совершать такие дела, какие совершают Павел Дераш, Иван Сорока и сотни других колхозников. Ему казалось, что и он может делать на болоте все, что делают взрослые. В это утро, торжественно дойдя с землекопами до болота, ребята приостановились около ельника Волчьего Логова и стали совещаться о своих дальнейших делах. Мечик заговорил первым:

— Они, взрослые, нигде не дают нам ходу. Не позволяют лопатами пользоваться и даже разговаривать с нами не хотят. Сами они ставят рекорды, а нас и близко не подпускают, будто мы совсем маленькие и ничего не умеем.

— Неправильно поступают, — подтвердил Генька, мечтательно поглядывая вдаль.

— А Ромка вон снова бежит сюда! — весело крикнул Ленька. — Досталось ему сегодня от батьки, будь здоров.

От быстрого бега Ромка еле переводил дух. Он принес новость, которая еще больше опечалила ребят:

— Сегодня отец говорил, что рекорд Павлика будет побит…

Мечик этому не поверил:

— Твоему родителю надо еще подрасти, чтобы догнать Павлика.

— Честное пионерское, говорил. Мой отец — человек упрямый. Он что захочет, того и добьется. А эту работу он знает лучше других.

Мечику очень не хотелось, чтобы Павлик Дераш, который так смело выдворил тогда клеветника Чижика из молочной, оказался не на первом месте. Павлик, который никому, кроме матери, не проговорился, что вытащил Мечика из аистова гнезда, как беспомощного птенца… Много помогал Павлик Мечику.

И позор будет Мечику, если он теперь не поможет Павлику.

— Что ж делать? — спросил Генька, который сочувствовал Павлику Дерашу не меньше, чем остальные ребята. — Может, сказать Павлику, что задумал Ромкин отец?