Владимир Кобликов - Топорок и его друзья

Когда закончилась торжественная часть сбора, Топоркову показали музей. Федя теперь понял, почему так равнодушно отнеслась сначала Лариса к его находке. Какого только оружия не было в Ореховском музее! И вообще, чего тут только не было! Карты, планы, приказы, фотографии, каски, мундиры, котелки, бинокли, макеты самолетов, танков, знамена — всего не перечислишь.

— Понравился тебе наш музей? — спросила Лариса, когда Топорок вместе с другими пионерами вышел на улицу.

— Понравился... А кто вам все это дал?

— Что все это?

— Ну, экспонаты.

— Сами собрали. Колхозники помогали. Областной краеведческий музей кое-что выделил. Участники войны многое подарили. Ты еще не все вйдел. Большую часть экспонатов выставлять негде. Правление обещает целый дом для музея построить. Вот тогда мы развернемся!

— Молодцы! — вырвалось у Топорка.

— Стараемся, — Лариса усмехнулась, а потом, переглянувшись со своими друзьями, невинно так спросила: — Топорков, а ты смелый?

— Не знаю.

Федя насторожился. «Может, драться полезут? — подумал он. — Их много. Изобьют. Вот бы ребят с нашего двора сюда. Хотя бы одного Леньку Рыжего. Мы бы с ним...»

Его мысли прервал барабанщик, которого все звали Огурцом. Огурец многозначительно так спросил:

— Хочешь, проверим, трус ты или смелый?

— Как же это вы проверите? — как можно небрежнее спросил Топорок, а сам тут же подумал: «Сейчас начнется. Вот ему в первую очередь и трахну по носу».

— Так и проверим. — Огурец посмотрел на Ларису и подмигнул ей. — Всех следопытов мы проверяем на храбрость.

— У вас приборчик, что ли, для этого есть?

— Мы и без приборов проверяем. Не забоишься один ночью к тому месту, где пистолет отцовский нашел, сходить?

— Не побоюсь.

— Посмотрим.

— Сегодня же и пойду.

— Значит, по рукам?

— По рукам.

— Ребята, пошли на речку, — попросила толстушка Зина. Пот градом катил по ее лицу.

— Пойдешь с нами? — спросила Лариса.

— Мне домой надо, — соврал Федя и свернул на дорогу, идущую к мостику через Петляйку. Он обиделся и на Ларису, и на всех ореховских следопытов. Сначала с барабанным боем встретили, грамоту вручили, а потом — на тебе! — подозревают в трусости. Да он еще совсем маленьким один дома оставался. Да он... Федя стал вспоминать поступки, подтверждающее его храбрость, но не мог припомнить ни одного. Но сегодня ночью он всем докажет... Только как из дома уйти? Храмовы его не отпустят. А если сказать, что он будет спать в шалаше? Вот это идея!

Страшно ему стало сразу же, как только он вышел за околицу и шагнул в тихую теплую темноту. Сбиться с пути было невозможно, потому что дорога «зажата» берегами из пшеницы. Но и при безветрии пшеница ночью почему-то таинственно вздыхает, шуршит, и Топорку казалось, что злые существа, звери прячутся вдоль дороги в хлебах. Иногда он явно слышал шаги за спиною. Федя тогда резко оборачивался, зажигал фонарь. Яркий луч мгновенно прожигал плотную темноту и начинал метаться по дороге, по «пшеничным берегам». Никого позади не было.

Да, Топорку было страшно (от себя самого ничего не скроешь), но он ни за что на свете не повернул бы назад. И вовсе не из-за упрямства. Федя шел в лес для самоутверждения. Он торопился поскорее «проскочить» поле, наивно полагая, что по лесу идти спокойнее.

В лесу было еще страшнее. Днем, когда они ехали по этой дороге, все вокруг дышало покоем и радостью, удивляло обилием добрых красок, которые ожили под лучами солнца. Ночь все это утопила в темноте. Темнота всегда тревожит, в темноте живут тайны и волнующая тишина.

Топорок шел торопливо, напряженно прислушивался к каждому шороху. Он мог бы освещать путь фонариком, но не хотел обнаружить себя. Хитрил. Ему по-прежнему казалось, что кто- то идет по его пятам, даже почудилось, будто позади чихнули. Топорок остановился, прислушался... Тихо.

Эх! Собаку бы ему сейчас! Большую, умную. И чего это он до сих пор не завел себе собаку?

Топорок споткнулся, уронил фонарик и не сразу нашел его в густой траве. Пришлось ползать на четвереньках, искать ощупью. Все бы ничего, да вот роса обильная. Когда он, наконец, нашел фонарик, то успел так вымокнуть, что из речки суше выходят. Федя нажал на кнопку. Горит! Топорок радостно вздохнул и зашагал дальше. Казалось, что он в пути уже несколько часов. Неужели он прозевал поворот? Нет, этого случиться никак не могло. Тогда бы он наткнулся на деревья. Только Федя подумал об этом, как дорога резко повернула вправо. «Наконец-то, — обрадовался Топорок. — Теперь не больше километра осталось». Но что это?.. Впереди на дороге он увидел пляшущий свет.

Федя замедлил шаг, пригляделся. Сомнений не было: именно там, куда он шел, горел костер... Кто развел его? На всякий случай, Топорок пошел краем леса. Здесь его трудней заметить и в любую секунду можно юркнуть в чащу. Он шел медленно, осторожно и все никак не мог решить, подходить к костру или не подходить. Кого он мог встретить у костра? Разбойников? Они давно перевелись. Шпионов? Шпионы — не дураки и не станут выдавать себя костром. Может, следопыты поджидают его? Скорее всего, так и есть.

Мысль о следопытах придала Топорку храбрости, и он почувствовал себя разведчиком. Да, он в разведке. Надо незаметно приблизиться к костру и узнать, кто там — друзья или недруги. Федя шагнул в лес. «Осторожно, медведь!» — обругал себя мысленно «разведчик» Топорков, когда под ногами затрещали сухие сучья.

Топорок подкрался к опушке и выбрал для наблюдательного пункта сукастую старую сосну. Забрался он на нее легко, как по лестнице, и удобно уселся. Заметить его было невозможно, а он видел все. Костер горел шагах в десяти от сосны, возле костра — никого. Странно... Топорок хорошо видел столбик, ель, молодняк, в котором он нашел пистолет. Но сейчас место это выглядело незнакомым, впервые увиденным.

Но кто же все-таки разжег здесь костер?

Прошло минут десять, но ничего не изменилось на полянке возле памятного столбика. По-прежнему горел, мирно потрескивая, костер, одиноко, как часовой на посту, стоял столбик, покойно дремала непуганая тишина.

Топорку наскучило бессмысленно сидеть на суку. Что это за разведка! Он уже хотел слезть с дерева, но в это время неподалеку закуковала кукушка:

— Ку-ку... Ку-ку... Ку-ку...

Федя чуть не ойкнул от неожиданности. На полянку выбежал барабанщик Огурец. Сложив ладони лодочкой, он приставил их к губам и ответил кукушке троекратным «ку-ку».

Топорку даже жарко стало. Вот-те на! Глядел, глядел и не заметил барабанщика. Чтобы не обнаружить себя, Федя даже дышать перестал.

— Ку-ку... Ку-ку... — опять прокуковала недалеко «кукушка». И на полянку вышли Лариса, Колька-горнист и еще два незнакомых Феде паренька.