Даниил Курсовский - Настоящий формидабль. Часть 2

— Какой формидабль?.. — удивился я.

— Тот самый! Настоящий! Чтобы все содрогались!.. — объяснила Анжела.

— Но… Я же сегодня не в форме!..

— Как не в форме?.. Ты же в платье, так что все нормально.

— Это не то платье. Это не платье Мишель. — объяснил я. — И образ получится не тот!..

— Да ладно! — махнула рукой Анжела. — Мы тебе все равно поверим!..

Все трое — мама, Анжела и Зинаида Иосифовна — взглянули на меня выжидательно.

Я немного подумал и все–таки отрацательно покачал головой, чувствуя, как колыхаются мои банты:

— Нет, это же искусство! Тут костюм очень важен. Иначе все изменится. И будет совсем другой образ. А этот образ вот такой, какой есть. К тому же сегодня… Сегодня Мишель отдыхает. Сегодня не ее день!..

— А чей?.. — удивилась Анжела.

— Ну, ты ведь и сама знаешь, чей. — сказала ей моя мама. — Разве не так?..

Анжела хитро улыбнулась, слегка покраснела и молча кивнула.

Конечно, она знала, чей сегодня был день.

Сегодня был ее день.

И мой.

Наш, в общем.

Поздно вечером, уже после ванны, надев на меня ночную рубашку и уложив в постель, мама спросила:

— Ну, как тебе сегодняшний день?..

— Много всего… — пробормотал я, быстро прокручивая в памяти картины сегодняшнего дня. — Много и хорошо…

— Вот и прекрасно. И я ведь даже не спрашиваю, понравилось ли тебе сегодня быть в платье. В твоем собственном платье. И вообще, и в гостях. Я знаю, что понравилось…

— Да… — кивнул я. — И даже очень. Но это ведь потому, что вокруг все были свои…

— Конечно, это очень важно. — согласилась мама. — Быть своим среди своих. Знать, что тебя понимают и принимают таким, какой ты есть. Поэтому все, что ты сделаешь и скажешь, будет естественным, искренним, настоящим.

— В обшем, это будет настоящий формидабль… — пробормотал я с улыбкой.

— И какой формидабль!.. Просто великолепный.

— Я бы хотел еще побывать у них. Поиграть с Анжелой…

— Побываешь. Еще много–много раз.

— А она будет у нас?..

— Обязательно. И очень скоро. А чаще всего — летом, когда закончится учебный год.

— И мы будем с ней играть. И общаться… — мечтательно произнес я, вспоминая, как Анжела причесывала меня, завязывала банты, и как мы с ней играли в куклы.

И как мы обменивались взглядами и понимали друг друга без слов.

— Да, вы будете с ней играть и общаться.

— Только, мам, мне нужны мои собственные куклы!..

— Я об этом уже подумала. Завтра, когда ты придешь из школы, они будут тебя ждать.

— И домашнее платье?..

— И домашнее платье. Причем уже другое, еще одно. Оно уже готово. Потому что я сшила его одновременно с этим.

— И… И можно на него посмотреть?..

— Конечно. Сейчас принесу!..

И мама принесла из своей комнаты замечательное розовое платье с белым отложным воротником и рукавами примерно до середины плеча. Подол платья и рукава были подшиты белой тесьмой. Платье было длиннее сегодняшнего, оранжевого, и в нем, пожалуй, можно было бы прогуляться и по улице. Если бы была такая возможность.

«Почему бы и нет?..» — подумал я. — «Может быть, когда–нибудь…»

— А это — трусики к этому платью!

И мама показала мне розовые трусики, сшитые из той же ткани, что и платье, в таком же стиле, что и те, которые я носил сегодня.

— Нравятся?.. — спросила мама.

— Зачем ты спрашиваешь?.. Ты же знаешь, что нравятся. И даже очень.

— Я спрашиваю, потому что мне просто очень приятно услышать твой ответ. Ну а теперь — бай–бай, малыш. Завтра ты проснешься, и тебе предстоит очередной взрослый день!.. А сейчас спи. Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо. Спи, маленький, спи…